"Рекс Стаут. Слишком много сыщиков" - читать интересную книгу автора

Вулф обернулся.
- Звонить Солу.
- А который час?
- На твоих наручных часах уже двадцать минут восьмого.
- Вы же сказали - в восемь!
- Я должен сначала поесть. Отдыхай. Тебе пока делать нечего.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Я улегся на бок, с замиранием сердца
представил себе, как Вулф втиснется в телефонную будку, и уснул.
Правда, спал я уже и вполовину не так крепко, как раньше. Едва Вулф
вставил ключ в замочную скважину, сон с меня как рукой сняло. Я бросил
взгляд на часы: восемь тридцать пять. Вулф вошел, запер за собой дверь, снял
шляпу и пальто и повесил их в стенной шкаф. Я спросил, поговорил ли он с
Солом, и Вулф ответил, что да, мол, и вполне приемлемо. Я поинтересовался,
чем закончилось вчерашнее собрание, согласились ли коллеги помочь нам, и
получил такой же ответ: "да" и "приемлемо". Я полюбопытствовал, что нужно
теперь делать, и в ответ услышал - "ничего". На мой вопрос, приемлемо ли
это, Вулф ответил утвердительно. Разговаривая, он одновременно снимал
одежду. Раздевшись, Вулф, не обращая внимания на лютую холодрыгу, натянул
пижаму, залез в постель, накрылся одеялом и повернулся ко мне спиной.
Настала моя очередь - время приближалось к девяти утра, сна ни в одном
глазу, а под ложечкой уже посасывало от голода. Я скатился с кровати,
прошлепал в ванную, умылся, побрился, оделся (я с трудом застегнул пуговицы
на сорочке, потому что дрожал, как осиновый лист), спустился в вестибюль,
купил "Таймс" и "Газетт", прошагал в ресторан и заказал апельсиновый сок,
оладьи, колбасу, омлет и кофе. Покончив с завтраком, я устроился в вестибюле
на кресле и просмотрел газеты. Никаких новых для себя сведений об убийстве
Уильяма А.Донахью я в них не обнаружил, если не считать нескольких дюжин
абсолютно бесполезных мелочей, вроде заключения врача, проводившего
вскрытие, о том, что смерть наступила за два-пять часов до того, как ему
доставили тело. "Газетт" впервые поместила фотографии нас с Вулфом как
арестантов. Мой снимок был просто загляденье, а вулфовский никуда не
годился. Еще рядом красовалась физиономия Альберта Хайетта, а следом за ней
было напечатано фото Донахью, явно сделанное после того, как над трупом
потрудились эксперты. Я вышел на улицу подышать и поднял воротник пальто,
чтобы хоть чуть-чуть уберечься от порывов леденящего ветра. На улице было не
теплее, чем в номере 902, но меня согревала мысль, что под залог гулять куда
приятнее, чем уныло вышагивать по тюремному двору. В отель я вернулся уже в
двенадцатом часу, поднялся на лифте на девятый этаж, отомкнул дверь и вошел
в морозильник.
Вулф по-прежнему дрых без задних ног и даже не шевельнулся, когда я
вошел. Я стоял и таращился на бесформенную гору под одеялом отнюдь не
влюбленным взором. Я так и не придумал, какую бы каверзу подстроить этому
гнусному сибариту, как вдруг в дверь номера постучали. Нагло и громко. Я
открыл дверь и увидел перед собой здоровенного громилу, который попер прямо
на меня, явно намереваясь пройти по мне, как по ковру. Что ж, очень кстати,
у меня как раз руки чесались. Я резко выставил локоть, и не ожидавший такого
подвоха детина отлетел назад, врезавшись в стену.
- Я полицейский! - пролаял он.
- Так бы и сказали. В любом случае - я вам не половая тряпка. Что вам
нужно?