"Рекс Стаут. Окончательное решение" - читать интересную книгу автора

об обстановке и узнать, согласен ли он с моими предположениями о Джимме
Вэйле. Однако, пожалуй, даже лучше, что я не имел такой возможности. Ведь
согласись он со мной, мои предположения перестанут быть моими собственными и
передо мной возникнет проблема личного характера. Именно Джимми Вэйл был
ответственен за то, что мы согласились молчать до пятницы, а если он убил
Дину Атли, это ставит нас, мягко выражаясь, в дурацкое положение. Конечно,
Вулф вполне заслуживал этого, но при чем же тут я? Конечно, мои размышления
неизбежно отражались на моей игре, но в присутствии еще четырех партнеров я
ничего не мог рассказать Солу. Сол, как обычно, ничего не пропускающий,
разумеется, заметил мое состояние и сделал несколько замечаний в мой адрес.
На его игре, впрочем, мое настроение никак не отражалось. Он и так-то всегда
выигрывает, а тут он просто раздел нас. Когда мы, как обычно, закончили игру
в два часа ночи, он выиграл у меня больше ста долларов, и я не был
расположен остаться у него и рассказать все, как старому и верному другу.
По четвергам, после напряженной игры в покер, я, как правило, не встаю
раньше девяти или половины десятого, но в этот четверг я проснулся еще до
восьми, воскликнул: "Да будь он проклят, этот Джимми Вэйл!" - и стал
одеваться.
Я люблю гулять. Еще мальчишкой в Огайо я проводил много времени в лесах
и на лугах, но теперь мне больше нравилось гулять по тротуарам Манхэттена.
Если вы не увлекаетесь прогулками, вам не понять, что, гуляя пешком, вы
видите людей, и все остальное совершенно иначе, чем из окна машины. Вот
поэтому-то, приведя себя в порядок, позавтракав и прочитав в "Нью-Йорк
таймс" о Дине Атли то, что и так уже было мне известно, я позвонил Вулфу в
оранжерею по внутреннему телефону и сказал, что ухожу по личным делам и
вернусь только к полудню.
Разумеется, я вовсе не собираюсь утверждать, что, гуляя, вы вообще
можете узнать многое о встречающихся вам прохожих; вы узнаете лишь кое-что о
том или ином человеке. Вот, например, в то утро я узнал кое-что о девушке в
сером клетчатом костюме, зацепившейся каблуком за решетку на Второй авеню.
Ни одна моя знакомая девушка, может быть, даже ни одна девушка в мире, не
вела бы себя так, как эта. Однако мне не следовало бы начинать эти
разглагольствования о пользе прогулок, если бы я не хотел объяснить, как
произошло, что в четверть двенадцатого я зашел в кафе при аптеке на углу
Пятьдесят четвертой улицы и Восьмой авеню, сел у стойки и заказал стакан
молока. Едва я успел сделать глоток, как тип, примостившийся на стуле рядом,
обратился к официанту:
- Чашку кофе, Сэм. Ты слыхал о Джимми Вэйле?
- Где же я могу слыхать о нем? Все, что я слышу здесь, это: "подавай
живее!" А что с ним?
- Умер. Только что сообщили по радио. Его нашли мертвым на полу,
придавленным статуей... Помнишь, ведь я хорошо знал Джимми до того, как он
женился на миллионах. Да, да, я хорошо знал его.
- Ну, этого я не помню, - отозвался Сэм, ставя чашку кофе перед
собеседником. - Но все же его жаль.
Допив молоко, я зашел в кабинку телефона-автомата, вытащил монету и
собирался уже опустить ее, но передумал. Конечно, иногда можно ограничиться
и разговором по телефону, но сейчас этого может оказаться недостаточно.
Сунув монетку в карман, я прошел еще кварталов семнадцать, вошел в
отделанный мрамором вестибюль, на лифте поднялся на двенадцатый этаж, кивнул