"Павел Стовбчатый. Для Гадо: Побег ("Записки беглого вора" #1) " - читать интересную книгу автора

и пахли, как настоящие королевы, хотя были слегка грязны и замызганы, как и
подобает дешевым шлюхам.
Из открытой форточки рядом с нами вылетела пустая консервная банка и
шмякнулась о кирпич. Неприятный звук снова вернул меня в реальность. Гадо
встал, я тоже.
- Не бойся. Смерть не так страшна, как кажется, - сказал он и похлопал
меня по плечу. - Ты немного моложе меня и не думал об этом как следует.
Просто исчезновение мысли, и все. Тело как бревно... Остается гнить, а тебя
нет. Ты - это твои мысли, мышление, но не тело. Нет мыслей, нет ничего. Мы
не подохнем, верь мне. Я знаю, тебя интересует, зачем я беру тебя с собой...
Вдвоем проще. Ехать тебе некуда, мы будем идти к одной цели, вот и все. Не
оставляй никаких записок приятелям, узнают и так.
Гадо еще раз пристально посмотрел мне в глаза и пошел мимо, в сторону
своего барака.

* * *

До восьмичасового вечернего развода на работу оставалось четыре часа с
лишним. Я вернулся в барак, но никак не мог сосредоточиться и прийти в себя
после состоявшегося разговора. Благо дело, мои приятели были на бирже и
никто не мог спросить меня, о чем я толковал с Гадо почти час. Им наверняка
показалось бы это странным, а мой уклончивый и невразумительный ответ еще
больше бы заинтриговал их. Мы знали друг о друге почти все, и ни одна деталь
не проходила мимо наших глаз просто так. Лагерь, как ничто, учит человека
подмечать все и сразу, если ты не лох и претендуешь на место под солнцем в
этом темном царстве теней. Я прилег на койку, но долго пролежать не смог.
Через какие-то считанные часы мне предстояло лезть под пули, которые
оставляют огромные дыры в теле на вылете!
Я знал это только из рассказов очевидцев, но сам никогда не видел этих
дыр. Мне не хотелось думать о страшном, я попытался переключиться, однако
ничего не вышло. Мысли вновь и вновь возвращали меня к сердцу, как будто
именно оно, а не другой орган должно было разлететься на куски от прямого
попадания охранника. Я вспомнил слова Гадо, его замечания о смерти и не
нашел в них ничего утешительного. Возможно, я действительно еще не дозрел,
не дорос до естественного и спокойного восприятия этого заключительного акта
всякого существования. Ха! Ведь это только его слова, а как он чувствует и
думает на самом деле?.. Или как он будет думать завтра, через месяц? В
человеке все ежесекундно меняется, как в игре, и то, что греет сегодня,
завтра буквально заморозит до основания. Я уже это проходил. В этой жизни
нельзя никому верить, ибо точно не знаешь, какая вера будет завтра в тебе и
что ты увидишь одними и теми же глазами.
Он ошибся, я думал о смерти не раз, еще как думал! О собственной и о
чужих, об убийствах и призраках... Я даже читал литературу об этом, которая
после перестройки хлынула в лагеря потоком. Умирать легко только под
наркотой либо вдрызг пьяным. Но я принципиально не употреблял наркотиков, из
честолюбия и по причине неминуемой зависимости, которая появляется в
процессе, когда ты входишь в "систему". Настоящие блатюки не уважают
наркошей, они умны, они правят, а не опускаются до уровня раба кайфа. Я
хотел править этой "дикой дивизией" отпетых живодеров и дебилов с претензией
на блат, которые даже не догадывались о том, что они всего лишь пешки и