"Павел Стовбчатый. Для Гадо: Побег ("Записки беглого вора" #1) " - читать интересную книгу автора

шестерки в большой игре... Они стремились к блату и званию вора в законе,
как глупые мотыльки, летящие на огонь. Они не понимали, что Вором нужно
родиться, им казалось, что таковым можно стать, приложив немного сил и
хорошенько изучив "понятия". О, как они были наивны, эти молодые и старые
идиоты, верящие в земную справедливость и какую-то особую, нашу правду!
Я никому не высказывал своих потаенных мыслей - это было слишком
опасно, но зато меня не провел бы на мякине и сам апостол Павел. Я слишком
хорошо изучил человеческую, животную породу, чтобы кого-то идеализировать
или перед кем-то преклоняться. Всякая тварь, в том числе и я, подвержена
влиянию собственной натуры, а мысли и убеждения - ничтожны и изменчивы. Это
главное правило жизни я усвоил, как "Отче наш", и не скажу, чтобы оно хоть
раз подвело меня на протяжении долгих и нудных лет. Кто-то из двух должен
умереть, кто-то из двух должен украсть и обмануть, кто-то должен быть
сильнее и опытнее - вот и все, что дано всякому человеку. Не важно, кто из
нас умрет, - природа от этого не пострадает. Важно то, что если не я, то ты,
если не ты, значит, я. Мирное, справедливое сосуществование людей возможно
только в романах, да и то когда автор глуп как последняя лошадь, жующая свой
вечный овес.
Да, я был анархистом до мозга костей, люто ненавидел всякую власть и
государство, а еще больше презирал мораль и моралистов - этих хитрых
ублюдков, толкующих массам о всяких "правильных" химерах.

* * *

Позвав нашего шныря Витю Перца, я велел ему заварить банку чифиря, а
сам полез в заначку и быстренько достал из нее свои скромные "сбережения".
Денег было не густо, но и не мало с учетом места - девятьсот долларов в
переводе на "амэрикен штат". На первое время вполне достаточно. Двести я
оставлю своей братве, остальное возьму с собой.
Нужно успеть сбегать в сапожку к знакомому сапожнику и закатать их в
подошвы сапог, так надежней. Убьют не убьют, а на какой-нибудь пересылке на
полном голяке очутиться можно. Об этом следует подумать уже сейчас. На
верхах останется только мелочь, зимбер, по-нашему. Пятьдесят - шестьдесят
долларов вполне хватит. Сапоги с меня не сдрючат, шмон не страшен. У Гадо
тоже будут деньги, должны быть... Такой тип не понадеется на кого-то, нет,
он явно готовился к побегу не один день, что-то наверняка у него есть.
Тяжелые мысли как-то незаметно отхлынули, а после крепкого чифиря меня
и вовсе отпустило. Я смотрел на нары и тумбочки нашей вонючей секции,
украдкой окидывая взглядом снующих туда и обратно мужиков, и думал о том,
что завтра я, возможно, буду далеко от этого смрада. О, как мне надоели эти
рожи и эти погоны! С каким бы наслаждением я забетонировал всю эту проклятую
территорию, дабы она ни единым колышком не напоминала о своем существовании!
Скоро... Еще немного - и мои глаза увидят совсем иной мир, в принципе такой
же, но более просторный и менее мелочный в своем прекрасном изобилии...
Стрелки на часах завхоза показывали пять сорок пять, до смены
оставалось чуть более двух часов.
Покинув секцию, я скорым шагом отправился в сапожку, предусмотрительно
прихватив с собой одного молодого огольца, которому отдал деньги. Такого не
станут шмонать, а меня могли остановить в любом месте на пути от барака к
сапожке. Что-что, а нюх на бабки менты развили, как настоящие псы, и чуяли