"Павел Стовбчатый. Зона глазами очевидца ("Записки беглого вора" #3)" - читать интересную книгу автора

собаки... - Боча приставил два пальца к горлу. - По зеленой на больницу
вроде увезли, он не в БУРе, нет. Повезло еще бедолаге, хотя... - Толька
внезапно запнулся.
- Что хотя, что хотя?! Договаривай, ну! - вскочил я с лавки, уже
догадываясь, какую иезуитскую шутку сыграл Сучка с Серым...
- Хотя, может, лучше быть убитым сразу, чем забитым и изорванным в
клочья псами, - быстро пояснил Толька, видя мое возбужденное состояние. -
Бр-р-р! - содрогнулся он всем телом.
- Но он хоть жив или нет, что они говорили?! Козлы, какие козлы,
Толя!!! - Мне хотелось выть от полного бессилия и боли за Саньку, Я уже ни в
чем не сомневался и точно знал, что не ошибаюсь в своих предположениях и
догадках. Никаких случайностей и ошибок, нет!
Это был самый настоящий, истинный Сучкин почерк, его оскал, его
гробовая хозяйская "чекуха", стереть которую не в силах никто! Он не мог
простить унизительных уколов какому-то вонючему зеку, преступнику и врагу,
мерзавцу и скотине без службы и звания. Не мог не отомстить рабу за столь
явное, позорное поражение при всех. Только не это. Разве обязательно держать
свое слово перед тем, кто давно вне закона и сам живет по неписаным законам
какой-то там собственной, а Не государственно-официальной части? Тюкин до
конца остался верен себе и получил полное удовлетворение - раб получил свое,
Так я подумал тогда - и не ошибся.
Как мне стало известно чуть позже, все было исполнено в лучших
традициях ГУЛАГа, как бывало раньше, и спустя два дня после разлетевшегося
по зоне известия Серый скончался от полученных побоев и ран в нашей
управленческой больнице.
Я сумел выяснить через некоторых сочувствующих людей истину, которую,
увы, и при желании невозможно было доказать и предъявить кому бы то ни было
из властей предержащих. Мне даже удалось осторожно связаться с той немолодой
уже женщиной, Клавдией Н., сын которой тоже погиб когда-то на поселении в
тайге, у которой нашел свой последний приют Серый. Она работала на железной
дороге и имела лишь косвенное отношение к системе. Я не разговаривал с ней
сам, но она рассказала всю правду верующему бесконвойнику Васе Святому,
который бескорыстно согласился помочь мне в выяснении всех обстоятельств
гибели Саньки.
Как поведала Клавдия, солдаты охраны и два оперативника ворвались в ее
дом поздно ночью, уже на вторые сутки Санькикого пребывания на воле.
Поднятые с постели по тревоге, они были свирепы и злы, как и их откормленные
обученные псы. Клавдия очень перепугалась и потому долго не решалась открыть
дверь стучащим, и, лишь когда те пригрозили, что выломают дверь вместе с
петлями и косяком, Серый, видимо уже догадавшийся об истинной причине
ночного налета, сам подошел к порогу и открыл ее настежь.
Его начали бить сразу и прямо при ней, методично и умеючи, а когда
крови стало слишком много и она начала заливать ничем не покрытый пол,
Саньку выволокли на снег и уже при помощи собак принялись "поднимать" на
ноги.
Клавдия видела, как псы, рвущиеся с поводков, набрасывались на худое,
полуживое тело, распластанное на белом снегу, и вырывали из него то, что еще
можно было вырвать из этой груды обтянутых кожей костей. Он даже не
кричал...
Один из оперативников приказал женщине молчать, хотя она и так онемела,