"Павел Стовбчатый. Зона глазами очевидца ("Записки беглого вора" #3)" - читать интересную книгу автора

шарфы, кто стоя, а кто сидя, вовсю дымили скрутками и сигаретами, дабы хоть
немного согреться и, как говорится, в кайф глянуть ништяковое, веселое
"Поле".
Передача уже шла несколько минут, когда на пороге, едва втиснувшись в с
трудом приоткрывшиеся двери, неожиданно появился хозяин и сопровождающая его
свита из офицеров и прапорщиков.
При виде так некстати явившегося хозяина передние тотчас надавили на
задних, и вокруг Тюкина и свиты моментально образовалось нужное и должное
свободное пространство, разделяющее одних и других. Однако этого действа,
или "шороха", было мало для ублажения хозяина; по царящим тогда да и ныне
лагерным порядкам требовалось гораздо большее.
Ну, во-первых, никто из сидевших, за исключением завхоза отряда, не
вскочил с места, во-вторых, "эти гады и ублюдки" сидели в помещении в
головных уборах, никто не поздоровался с "папой", курили прямо в коридоре, а
на стене не было графика просмотра телепередач.
Итак, в коридоре стояла гробовая тишина, и только ничего не ведавший об
этом Влад Листьев весело острил и легко, красиво, утонченно подтрунивал над
симпатичной милой провинциалочкой из Воронежской губернии, которая очень
волновалась и от того заметно конфузилась и сбивалась, когда Влад по ходу
верчения колеса задавал ей те или другие вопросы.
Слово на табло было достаточно длинным, одиннадцать букв, вопрос явно
мудреным, и потому игроки никак не могли нащупать "нужную нить", мазали и,
наугад называя не те буквы, огорчались.
Тюкин молчал, но смотрел не на экран телевизора, как зеки, а пристально
вглядывался в лица осужденных, проверяя силу своего гипнотического, как он
считал, взгляда или "присаживая на гипноз", выражаясь по-арестантски.
Да, в подобных условиях и обстоятельствах и пухленький кролик будет
казаться сущим удавом, а потому "гипноз" действительно действовал, и бедные
зеки спешно отводили взгляд в сторону либо виновато и приниженно опускали
головы вниз, дабы не стать жертвой и козлом отпущения.
Два офицера и два дюжих прапорщика, словно четыре штыка, не шевелясь,
стояли за спиной хозяина и ждали его реакции.
Тюкин частенько бил и их, в основном ссыльных взяточников и строптивцев
по линии МВД. Он был настоящим князем в колонии и поселке и особо не
церемонился ни с офицерами, ни с их интеллигентными, еще не обкатанными как
следует женами. Однажды он прямо при заключенных разбил большие красивые и
весьма прочные нарды об голову дежурного майора, который вовсю шпилил с
осужденными на деньги, а между делом занимался еще и известными "голубыми"
шалостями... С тех пор к "потерпевшему" этому накрепко прилипли сразу две
клички - Шпилевой и Головатый.
Одним, словом, контингент служащих на "мясокомбинате" был еще тот, и,
конечно же, отнюдь не случайно в свое время попал сюда и Тюкин...
Игра не по правилам не устраивала "барина" ни в коем случае, и он
постоянно требовал от подчиненных только игры на себя.
Секунды тем временем бежали за секундами, развязка в бараке вот-вот
должна была наступить, ее-то все и ждали.
- Ну сто, суцски?.. - наконец гаркнул и одновременно как бы прошипел
Тюкин, в очередной раз обводя всех присутствующих тяжелым, немигающим
взглядом. Он плохо выговаривал шипящие и букву "р" и потому изрядно
шепелявил и "сикал" не по возрасту.