"Ирина Ивановна Стрелкова. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

остановками на каждом разъезде. Но другие поезда - повыше рангом - не ходили
в ту сторону, где Алексей Александрович родился и рос.
Дома - едва он взялся за чемоданы - начались обычные разговоры.
- Я бы на твоем месте поехал только на машине, - посоветовал сын. -
Хочешь, я возьму два дня за свой счет и сам тебя отвезу, для чего, в конце
концов, своя машина! - Сын хотел этим сказать, что всегда готов
отблагодарить отца за подаренные "Жигули", однако настаивать на своих
услугах не собирался. Он знал, что Алексей Александрович все равно поступит
по-своему, поедет в родную глухомань непременно с Савеловского, идиотским
ночным поездом.
Жена относилась к осенним поездкам Алексея Александровича далеко не так
равнодушно, как сын.
- Опять Савеловский! Опять ночью! Там и днем не найдешь носильщика! -
Несмотря на все неудобства, жена горит желанием поехать с Алексеем
Александровичем в его родной город. Получив категорический отказ, она ходит
с видом смертельно обиженной и несчастной, что ей, впрочем, не мешает
предлагать свою помощь в укладке чемоданов. Однако Алексей Александрович
всегда укладывается в эту поездку сам, запершись на ключ в кабинете. Жене
остается неизвестным, чем он набивает два чемодана из превосходной черной
кожи. Она готова заподозрить бог весть что, ее небогатая фантазия рисует
какую-то прежнюю любовь или позднюю страсть к сдобной провинциалке. Жена
молчит и дуется, ссора назревает и наконец прорывается в тот момент, когда
чемоданы вынесены в прихожую.
- Я провожу! - жена самоотверженно хватается за один из чемоданов и не
может оторвать от пола.
- Ни в коем случае! - Алексей Александрович снимает с вешалки кожаное
пальто, нахлобучивает финскую кепку с наушниками и берется за чемоданы. Жена
закатывает истерику, он выносит чемоданы к лифту и захлопывает дверь, толсто
обитую дерматином, выстеганным, как ватное одеяло. Внизу его ждет заказанное
такси.
Савелий залит мертвенным зеленым светом. Столичная публика течет
направо, к автоматическим кассам и пригородным электричкам. Алексей
Александрович, согнувшись под тяжестью чемоданов, бредет, тормозя поток
глубинки, вечно боящейся опоздать на поезд. Его обгоняют с обеих сторон.
Только обремененные огромными рюкзаками пассажиры в болотных сапогах и
непромокаемых куртках движутся, как и он, не спеша. Увы, путешествие к
истокам сделалось за последнее время повальной модой. Алексей Александрович
неприязненно косится на раздутые рюкзаки, прорисованные округлостями
консервных банок, на удочки и ружья, зачехленные в брезент. У него нет
ничего общего с искателями простоты и тишины, его возмущают их зеленые
болотные доспехи и неопрятные рюкзаки. Все это ненатурально, напоказ, без
должного уважения к своим родным деревням, к отцам и дедам, не имевшим
возможности покупать и носить приличную одежду. Сам Алексей Александрович не
позволил бы себе одеться в эту поездку иначе хоть на йоту, чем он одевался в
Москве.
Купированный вагон снаружи ничем не отличается от других вагонов. Те же
изношенные стенки, те же на окнах полосы грязи от давно прошедших дождей.
Только посадка тут не заполошная, вполне чинная. Проводница даже помогает
Алексею Александровичу впихнуть на площадку чемоданы.
- Господи! - удивляется она. - Что у вас там?