"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

начала какие-то чудаковатые архитекторы, совершенно загородив тротуар и
отхватив часть мостовой, что, несомненно, должно было мешать движению
транспорта.
Все, что здесь случилось, случилось очень давно, много лет назад, и
давно уже исчезли запахи пожаров и стрельбы, но странным образом
сохранилась и давила на душу атмосфера лютой ненависти, ярости, бешенства,
которые двигали тогда неведомыми артиллеристами.
Я принимаюсь диктовать очередное донесение, а Щекн, усевшись поодаль,
брюзгливо отвесив губу, демонстративно громко бурчит, кося желтым глазом.
"Люди... Какое же тут может быть сомнение... Разумеется, люди... Железо и
огонь, развалины, всегда одно и то же..." Видимо, он тоже ощущает эту
атмосферу, и, наверное, еще более интенсивно чем я. Он ведь вдобавок
вспоминает свои родные края - леса, начиненные смертоубийственной
техникой, выжженные до пепла пространства, где мертво торчат обугленные
радиоактивные стволы деревьев и сама земля пропитана ненавистью, страхом и
гибелью...
На этой площади нам делать больше нечего. Разве что строить гипотезы
и рисовать в воображении картины одна другой ужаснее. Мы идем дальше, а я
думаю, что в эпохи глобальных катастроф цивилизации выплескивают на
поверхность бытия всю мерзость, все подонки, скопившиеся за столетия в
генах социума. Формы этой накипи чрезвычайно многообразны, и по ним можно
судить, насколько неблагополучна была данная цивилизация к моменту
катаклизма, но очень мало можно сказать о природе этого катаклизма, потому
что самые разные катаклизмы - будь то глобальная пандемия, или всемирная
война, или даже геологическая катастрофа - выплескивают на поверхность
одну и ту же накипь: ненависть, звериный эгоизм, жестокость, которая
кажется оправданной, но не имеет на самом деле никаких оправданий...
Сообщение от Эспады: он вступил в контакт. Приказ Комова: всем
группам подготовить трансляторы для приема лингвистической информации. Я
завожу руку за спину и на ощупь щелкаю тумблером портативного
переводчика...



2 ИЮНЯ 78-ГО ГОДА. МАЙЯ ГЛУМОВА, ПОДРУГА ЛЬВА АБАЛКИНА

Я не стал предупреждать Майю Тойвовну о своем визите, а прямо в
девять утра направился на площадь звезды.
На рассвете прошел небольшой дождь, и огромный куб музея из
неотесанного мрамора весь влажно сверкал под солнцем. Еще издали я увидел
перед главным входом небольшую пеструю толпу, а подойдя вплотную, услыхал
недовольные и разочарованные восклицания. Оказывается, музей был закрыт
для посетителей по случаю подготовки какой-то новой экспозиции. Толпа
состояла главным образом из туристов, но особенно негодовали в ней научные
работники, выбравшие именно это утро для того, чтобы поработать с
экспонатами. Не было им никакого дела до новых экспозиций. Заранее надо
было предупреждать их о такого рода административных маневрах. А теперь
вот считайте, что день у них пропал... Сумятицу усугубляли кибернетические
уборщики, которых, видимо, забыли перепрограммировать, и теперь они
бессмысленно блуждали в толпе, путаясь у всех под ногами, шарахаясь от