"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

выражает, и не ясно даже, понимает ли он, что ему говорят.
- У нас вкусная еда, - не сдаюсь я. - Может быть, ты голоден или
хочешь пить? Садись с нами, и я с удовольствием тебя угощу...
Мне вдруг приходит в голову, что аборигену должно быть довольно
страшно слышать это "мы" и "с нами", и я торопливо перехожу на
единственное число. Но это не помогает. Абориген совсем скрывается за
постаментом, и теперь его не видно и не слышно.
- Уходит, - ворчит Щекн.
И я тут же снова вижу аборигена - он длинным, скользящим, совершенно
бесшумным шагом пересекает улицу, ступает на противоположный тротуар и,
так ни разу и не оглянувшись, скрывается в подворотне.



2 ИЮНЯ 78-ГО ГОДА. ЛЕВ АБАЛКИН ВООЧИЮ

Около 18.00 ко мне ввалились (без предупреждения) Андрей и Сандро. Я
спрятал папку в стол и сразу же строго сказал им, что не потерплю никаких
деловых разговоров, поскольку теперь они подчинены не мне, а Клавдию.
Кроме того, я занят.
Они принялись жалобно ныть, что пришли вовсе не по делам, что
соскучились и что нельзя же так. Что-что, а ныть они умеют. Я смягчился.
Был открыт бар, и некоторое время мы с удовольствием говорили о моих
кактусах. Потом я вдруг совершенно случайно обнаружил, что говорим мы уже
не столько о кактусах, сколько о Клавдии, и это еще было как-то оправдано,
поскольку Клавдий своей шишковатостью и колючестью мне самому напоминал
кактус, но я и ахнуть не успел, как эти юные провокаторы чрезвычайно ловко
и естественно съехали на дело о биореакторах и о Капитане Немо.
Не подавая виду, я дал им войти в раж, а затем, в самый
кульминационный момент, когда они уже решили, что их начальник вполне
готов, предложил им убираться вон. И я бы их выгнал, потому что здорово
разозлился и на них, и на себя, но тут (опять же без предупреждения)
заявилась Алена. Это судьба, подумал я и отправился на кухню. Все равно
было уже время ужинать, а даже юным провокаторам известно, что при
посторонних о наших делах разговаривать не полагается.
Получился очень милый ужин. Провокаторы, забыв обо всем на свете,
распускали хвосты перед Аленой. Когда она их срезала, распускал хвост я -
просто для того, чтобы не давать супу остыть в горшке. Кончился этот парад
петухов великим спором: куда теперь пойти. Сандро требовал идти на
"Октопусов" и притом немедленно, потому что лучшие вещи у них бывают в
начале. Андрей горячился, как самый настоящий музыкальный критик, его
выпады против "Октопусов" были страстны и поразительно бессодержательны,
его теория современной музыки поражала своей свежестью и сводилась к тому,
что нынче ночью самое время опробовать под парусом его новую яхту
"Любомудр". Я стоял за шарады, или, в крайнем случае, факты. Алена же,
смекнувшая, что я сегодня никуда не пойду и вообще занят, расстроилась и
принялась хулиганить. "Октопусов" - в реку! - требовала она. - По
бим-бом-брамселям! Давайте шуметь!" И так далее.
В самый разгар этой дискуссии, в 19.33, закурлыкал видеофон. Андрей,
сидевший ближе всех к аппарату, ткнул пальцем в клавишу. Экран осветился,