"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

Абалкина и Корнея Яшмаа.
Была тайна. Лев Абалкин был только частью этой тайны. И я понял
теперь, почему Экселенц поручил это дело именно мне. Наверняка ведь были
люди, посвященные в эту тайну полностью, но они, видимо, не годились для
розыска. Было достаточно людей, которые провели бы этот розыск не хуже, а
может быть, и лучше меня, но Экселенц, безусловно, понимал, что розыск
рано или поздно приведет к тайне, и тут важно было, чтобы у человека
хватило деликатности вовремя остановиться. Но если даже по ходу розыска
тайна будет раскрыта, важно было, чтобы этому человеку Экселенц доверял,
как самому себе.
А ведь тайна Льва Абалкина - это вдобавок еще и тайна личности!
Совсем плохо. Самая сумеречная тайна из всех мыслимых - о ней ничего не
должна знать сама личность... Простейший пример: информация о неизлечимой
болезни личности. Пример посложнее: тайна проступка, совершенного в
неведении и повлекшего за собой необратимые последствия, как это случилось
в незапамятные времена с царем Эдипом...
Ну что ж, Экселенц сделал правильный выбор. Я не люблю тайн. В наше
время и на нашей планете все тайны, на мой взгляд, отдают какой-то
гадостью. Признаю, что многие из них вполне сенсационны и способны
потрясти воображение, но лично мне всегда неприятно в них посвящаться, а
еще неприятнее - посвящать в них ни в чем не повинных посторонних людей. У
нас в КОМКОНе-2 большинство работников придерживается той же точки зрения,
и, наверное, именно поэтому утечка информации у нас случается крайне
редко. Но моя брезгливость к тайнам, видимо, все-таки превышает среднюю
норму. Я даже стараюсь никогда не употреблять принятого термина "раскрыть
тайну", я говорю обычно "раскопать тайну" и кажусь себе при этом
ассенизатором в самом первоначальном смысле этого слова.
Вот как сейчас, например.



ИЗ ОТЧЕТА ЛЬВА АБАЛКИНА

...В темноте город становится плоским, как старинная гравюра. Тускло
светится плесень в глубине черных оконных проемов, а в редких сквериках и
на газонах мерцают маленькие мертвенные радуги - это распустились на ночь
бутоны неведомых светящихся цветов. Тянет слабыми, но раздражающими
ароматами. Из-за крыш выползает и повисает над проспектом первая луна -
огромный иззубренный серп, заливший город неприятным оранжевым светом.
У Щекна это светило вызывает какое-то необъяснимое отвращение. Он
поминутно неодобрительно взглядывает на него и каждый раз при этом
судорожно приоткрывает и захлопывает пасть, словно его тянет повыть, а он
сдерживается. Это тем более странно, что на его родном Саракше луну
увидеть невозможно из-за атмосферной рефракции, а к земной Луне он всегда
относился совершенно индифферентно, насколько мне это известно, во всяком
случае.
Потом мы замечаем детей.
Их двое. Держась за руки, они тихонько бредут по тротуару, словно
стараясь прятаться в тени. Идут они туда же, что и мы со Щекном. Судя по
одежде - мальчики. Один повыше, лет восьми, другой совсем маленький, лет