"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

окаймляющих площадь. Стены этого удивительного здания совершенно
прозрачны, а внутри сверкает и переливается веселый хаос красного,
золотого, зеленого, желтого, так что не сразу замечаешь широкий, как
ворота, приветливо распахнутый вход, к которому ведут несколько низких
плоских ступеней.
- Игрушки!.. - благоговейно шепчет Притулатан и принимается ерзать,
сползая с меня.
Только теперь я понимаю, что шкатулку наполняют вовсе не
драгоценности, а разноцветные игрушки, сотни и тысячи разноцветных,
чрезвычайно аляповатых игрушек - несуразно огромные, ярко размалеванные
куклы, уродливые деревянные автомобили и великое множество какой-то
разноцветной мелочи, которую трудно разглядеть на таком расстоянии.
Маленький способный Притулатан немедленно принимается ныть и
клянчить, чтобы все пошли в этот волшебный дом, это ничего, что папа не
велел, мы только на минуточку зайдем, возьмем вон тот грузовик и сейчас же
начнем ждать добрых людей... Иядрудан пытается пресечь его, сначала
словесно, а когда это не помогает, то крутанув ему ухо, и нытье теряет
членораздельность. Транслятор бесстрастно высыпает в окружающее
пространство целый мешок "крысоухих змей", возмущенно галдит борт
Вандерхузе, требуя успокоить и утешить, и вдруг все, включая способного
Притулатана, разом замолкают.
У ближайшего угла вдруг объявляется давешний абориген с винтовкой.
Мягко и бесшумно ступая по голубым бликам, положив руки на винтовку,
висящую поперек груди, он подходит прямо к детям. На нас со Щекном он даже
не смотрит. Крепко берет затихшего Притулатана за левую руку, а
просиявшего Иядрудана - за правую и ведет их прочь, через площадь, прямо к
светящемуся зданию - к маме, к отцу, к безграничным возможностям стрелять
сколько угодно.
Я смотрю им вслед. Все вроде бы идет так, как должно идти, и в то же
время какая-то мелочь, какой-то сущий пустяк портит всю картину. Какая-то
капелька дегтя...
- Ты узнал? - спрашивает Щекн.
- Что именно? - отзываюсь я раздраженно, потому что мне никак не
удается избавиться от этой неведомой соринки, которая портит весь вид.
- Погаси в этом здании свет и выстрели десяток раз из пушки...
Я почти не слышу его. Я вдруг все понимаю про эту соринку. Абориген
удаляется, держа детишек за руки, и я вижу, как винтовка в такт шагам
раскачивается у него на груди, словно маятник - слева направо, справа
налево... Она не может так раскачиваться. Не может так лихо мотаться
туда-сюда тяжелая магазинная винтовка весом уж никак не меньше полпуда.
Так может мотаться игрушечная винтовка - деревянная, пластмассовая. У
этого "доброго человека" винтовка не настоящая...
Я не успеваю додумать до конца все. Игрушечная винтовка у аборигена.
Аборигены стреляют снайперски. Может быть, игрушечная винтовка - из этого
игрушечного павильона... Погаси в этом павильоне свет и расстреляй его из
пушки... Это ведь точно такой же павильон... Нет, ничего я не успел
додумать до конца.
Слева сыплются кирпичи, с хрустом раскалывается о тротуар деревянная
рама. По уродливому фасаду шестиэтажного дома, третьего от угла, сверху
вниз, наискосок, через черные провалы окон скользит широкая желтая тень -