"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

Очевидно, Бромберг либо не хотел, либо не мог понять этого. Борьба за
уничтожение всех и всяческих барьеров на пути распространения научной
информации сделалась буквально его идеей-фикс. Он обладал фантастическим
темпераментом и неиссякаемой энергией. Связи его в научном мире были
неисчислимы, и стоило ему прослышать, что где-то результаты многообещающих
исследований сданы на консервацию, как он приходил в зоологическое
неистовство и рвался разоблачать, обличать и срывать покровы.
Ничего решительно невозможно было с ним сделать. Он не признавал
компромиссов, поэтому договориться с ним было невозможно, он не признавал
поражений, поэтому его невозможно было победить. Он был неуправляем, как
космический катаклизм.
Но, по-видимому, даже самая высокая и абстрактная идея нуждается в
достаточно конкретной точке приложения. И такой точкой, конкретным
олицетворением сил мрака и зла, против которых он сражался, стал для него
КОМКОН-2 вообще и наш Экселенц в особенности. "КОМКОН-2! - ядовито шипел
он, подскакивая к Экселенцу и тут же отскакивая назад. - О, ваше
иезуитство!.. Взять всем известную аббревиатуру - Комиссия по Контактам с
иными цивилизациями! Благородно, повышенно! Прославлено! И спрятать за нее
вашу зловонную контору! Комиссия по Контролю, видите ли! Команда
Консерваторов, а не Комиссия по Контролю! Компания Конспираторов!.."
Экселенцу он за эти полвека надоел безмерно. Причем, насколько я
понял, именно надоел - как надоедает кусачая муха или назойливый комар.
Разумеется, он был не в состоянии нанести нашему делу сколько-нибудь
существенный вред. Это было просто не в его силах. Но зато в его силах
было постоянно гундеть и бубнить, галдеть и трещать, отрывать от дела, не
давать покоя, запускать ядовитые шпильки, требовать неукоснительного
выполнения всех формальностей, возбуждать общественное мнение против
засилья формалитета, одним словом - утомлять до изнеможения. Я не удивился
бы, если бы оказалось, что двадцать лет назад Экселенц нырнул в кровавую
кашу на Саракше главным образом для того, чтобы хоть немножко отдохнуть от
Бромберга. Мне было особенно обидно за Экселенца еще и потому, что
Экселенц, человек не только принципиальный, но и в высшей степени
справедливый, полностью, видимо, отдавал себе отчет в том, что
деятельность Бромберга, если отвлечься от формы ее, несет и некую
положительную социальную функцию: это был тоже вид социального контроля -
контроль над контролем.
Но уж что касается ядовитого старикана Бромберга, то он был,
по-видимому, начисто лишен самого элементарного чувства справедливости и
всю нашу работу отметал с порога, считал безусловно вредной и пламенно,
искренне ненавидел. При этом формы, в которые выливалась эта ненависть,
были настолько одиозны, сами манеры этого настырного старика были до такой
степени невыносимы, что Экселенц, при всем своем хладнокровии и
нечеловеческой выдержке, совершенно терял лицо и превращался в склочного,
глупого и злобного крикуна, по-видимому, каждый раз, когда сталкивался вот
так, лицом к лицу, с Бромбергом. "Вы - невежественный мозгляк! - сорванным
голосом хрипел он. - Вы паразитируете на промахах гигантов! Сами вы не
способны изобрести соуса к макаронам, а беретесь судить о будущем науки!
Вы же только дискредитируете дело, которое хватаетесь защищать, вы -
смакователь дешевых анекдотов!.."
Видимо, старики давненько не сталкивались нос к носу и сейчас с