"Братья Стругацкие. Трудно быть богом (цикл 22 век 4/6)" - читать интересную книгу автора - А если благородный дон вот прямо сейчас подвесит тебя рядом с этим
бродягой? - сказал он, вглядываясь в белое лицо с темными ямами глаз. Сам. Скоро и проворно. На крепкой арканарской веревке. Во имя идеалов. Что же ты молчишь, грамотей Киун? Киун молчал. У него стучали зубы, и он слабо корчился под рукой Руматы, как придавленная ящерица. Вдруг что-то с плеском упало в придорожную канаву, и сейчас же, словно для того, чтобы заглушить этот плеск, он отчаянно крикнул: - Ну, вешай! Вешай, предатель! Румата перевел дыхание и отпустил Киуна. - Я пошутил, - сказал он. - Не бойся. - Ложь, ложь... - всхлипывая, бормотал Киун. - Всюду ложь!.. - Ладно, не сердись, - сказал Румата. - Лучше подбери, что ты там бросил, - промокнет... Киун постоял, качаясь и всхлипывая, бесцельно похлопал ладонями по плащу и полез в канаву. Румата ждал, устало сгорбившись в седле. Значит, так и надо, думал он, значит, иначе просто нельзя... Киун вылез из канавы, пряча за пазуху сверток. - Книги, конечно, - сказал Румата. Киун помотал головой. - Нет, - сказал он хрипло. - Всего одна книга. Моя книга. - О чем же ты пишешь? - Боюсь, вам это будет неинтересно, благородный дон. Румата вздохнул. - Берись за стремя, - сказал он. - Пойдем. - Послушай, Киун, - сказал Румата. - Я пошутил. Не бойся меня. - Славный мир, - проговорил Киун. - Веселый мир. Все шутят. И все шутят одинаково. Даже благородный Румата. Румата удивился. - Ты знаешь мое имя? - Знаю, - сказал Киун. - Я узнал вас по обручу на лбу. Я так обрадовался, встретив вас на дороге... Ну, конечно, вот что он имел в виду, когда назвал меня предателем, подумал Румата. Он сказал: - Видишь ли, я думал, что ты шпион. Я всегда убиваю шпионов. - Шпион... - повторил Киун. - Да, конечно. В наше время так легко и сытно быть шпионом. Орел наш, благородный дон Рэба озабочен знать, что говорят и думают подданные короля. Хотел бы я быть шпионом. Рядовым осведомителем в таверне "Серая Радость". Как хорошо, как почтенно! В шесть часов вечера я вхожу в распивочную и сажусь за свой столик. Хозяин спешит ко мне с моей первой кружкой. Пить я могу сколько влезет, за пиво платит дон Рэба - вернее, никто не платит. Я сижу, попиваю пиво и слушаю. Иногда я делаю вид, что записываю разговоры, и перепуганные людишки устремляются ко мне с предложениями дружбы и кошелька. В глазах у них я вижу только то, что мне хочется: собачью преданность, почтительный страх и восхитительную бессильную ненависть. Я могу безнаказанно трогать девушек и тискать жен на глазах у мужей, здоровенных дядек, и они будут только подобострастно хихикать... Какое прекрасное рассуждение, благородный дон, не правда ли? Я услышал его от пятнадцатилетнего мальчишки, студента Патриотической |
|
|