"Братья Стругацкие. Трудно быть богом (цикл 22 век 4/6)" - читать интересную книгу автора

- Чего не сделаешь в память о своем отце! - сказал Румата. - А теперь
скажи, где мне найти отца Тарра?
Брат Нанин перестал улыбаться и растерянно замигал.
- Вчера здесь случилась драка, - сказал он. - А отец Тарра немного
перепил. И потом он же рыжий... Ему сломали ребро.
Румата крякнул от досады.
- Вот несчастье! - сказал он. - И почему вы так много пьете?
- Иногда бывает трудно удержаться, - грустно сказал брат Нанин.
- Это верно, - сказал Румата. - Ну что ж, вот еще два золотых, береги
его.
Брат Нанин наклонился, ловя его руку. Румата отступил.
- Ну-ну, - сказал он. - Это не самая лучшая из твоих шуток, брат
Нанин. Прощай.


В порту пахло, как нигде в Арканаре. Пахло соленой водой, тухлой
тиной, пряностями, смолой, дымом, лежалой солониной, из таверн несло
чадом, жареной рыбой, прокисшей брагой. В душном воздухе висела густая
разноязыкая ругань. На пирсах, в тесных проходах между складами, вокруг
таверн толпились тысячи людей диковинного вида: расхлюстанные матросы,
надутые купцы, угрюмые рыбаки, торговцы рабами, торговцы женщинами,
раскрашенные девки, пьяные солдаты, какие-то неясные личности, увешанные
оружием, фантастические оборванцы с золотыми браслетами на грязных лапах.
Все были возбуждены и обозлены. По приказу дона Рэбы вот уже третий день
ни один корабль, ни один челнок не мог покинуть порта. У причалов
поигрывали ржавыми мясницкими топорами серые штурмовики - поплевывали,
нагло и злорадно поглядывая на толпу. На арестованных кораблях группами по
пять-шесть человек сидели на корточках ширококостные, меднокожие люди в
шкурах шерстью наружу и медных колпаках - наемники-варвары, никудышные в
рукопашном бою, но страшные вот так, на расстоянии, своими длиннющими
духовыми трубками, стреляющими отравленной колючкой. А за лесом мачт, на
открытом рейде чернели в мертвом штиле длинные боевые галеры королевского
флота. Время от времени они испускали красные огненно-дымные струи,
воспламеняющие море, - жгли нефть для устрашения.
Румата миновал таможенную канцелярию, где перед запертыми дверями
сгрудились угрюмые морские волки, тщетно ожидающие разрешения на выход,
протолкался через крикливую толпу, торгующую чем попало (от рабынь и
черного жемчуга до наркотиков и дрессированных пауков), вышел к пирсам,
покосился на выложенные в ряд для всеобщего обозрения на самом солнцепеке
раздутые трупы в матросских куртках и, описав дугу по захламленному
пустырю, проник в вонючие улочки портовой окраины. Здесь было тише. В
дверях убогих притончиков дремали полуголые девки, на перекрестке валялся
разбитой мордой вниз упившийся солдат с вывернутыми карманами, вдоль стен
крались подозрительные фигуры с бледными ночными физиономиями.
Днем Румата был здесь впервые и сначала удивился, что не привлекает
внимания: встречные заплывшими глазами глядели либо мимо, либо как бы
сквозь него, хотя и сторонились, давая дорогу. Но, сворачивая за угол, он
случайно обернулся и успел заметить, как десятка полтора разнокалиберных
голов, мужских и женских, лохматых и лысых, мгновенно втянулись в двери, в
окна, в подворотни. Тогда он ощутил странную атмосферу этого гнусного