"Братья Стругацкие. Пять ложек элексира" - читать интересную книгу автора

теле, и лучше для всех нас, если вас не будет. Совсем. Извините
великодушно, если кого задел. Намерения такого не было.
КУРДЮКОВ (прочувствованно): Спасибо, ротмистр! Никогда этого не
забуду!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Господа! Голоса разделились поровну. Решающий голос
оказался за мной...
Он со значением смотрит на Феликса, и на лице его вдруг появляется
выражение изумления и озабоченности.
Феликс больше не похож на человека, загнанного в ловушку. Он сидит
вольно, несколько развалясь, закинув руки за спинку своего кресла. Лицо
его спокойно и отрешенно, он явно не слышит и не слушает, он даже
улыбается углом рта.
Наступившая тишина возвращает его к действительности. Он как бы
спохватывается и принимается шарить рукой по бумагам на столе, находит
сигареты, сует одну в рот, а зажигалки нет, и он смотрит на Клетчатого.
ФЕЛИКС: Ротмистр, отдайте зажигалку! Давайте, давайте, я видел! Что
за манеры? (Ротмистр возвращает зажигалку.) И перестаньте мусорить на пол!
Вот пепельница, пользуйтесь!
Все смотрят на него настороженно.
ФЕЛИКС: Господа динозавры, я тут несколько отвлекся и, кажется,
что-то пропустил... Но знаете, что я обнаружил? У нас тут с вами, славу
богу, не трагедия, а комедия! Комедия, господа! Забавно, правда?
Все молчат.
КУРДЮКОВ (неуверенно): Комедия ему...
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Я хотел бы поговорить с соискателем наедине.
ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ: И я тоже...
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Куда у вас здесь можно пройти, Феликс Александрович?
ФЕЛИКС: Что за тайны? А впрочем, пойдемте в спальню.
В спальне Феликс садится на тахту, Иван Давыдович устраивается на
стуле.
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Итак, насколько я понял по вашему поведению, вы
сделали выбор.
ФЕЛИКС: Какой выбор? Смерть или бессмертие? Слушайте, бессмертие,
может быть, и неплохая штука, не знаю... Но в такой компании... В такой
компании только покойников обмывать!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Ах, Феликс Александрович, как вы меня беспокоите! Но
смерть еще хуже! Да, конечно, по-своему вы правы. Когда обыкновенный
серенький человек волею судьбы обретает бессмертие, он с неизбежностью
превращается через два три-века в черт те что. Сторона характера,
превалировавшая в начале его жизни, становится со временем единственной.
Так появляется наша Наталья Петровна - маркитанточка из рейтарского обоза.
Ныне в ней, кроме маркитантки, уже ничего не осталось, и надо быть,
простите, Феликс Александрович, таким вот непритязательным самцом, как вы,
чтобы увидеть в ней женщину...
ФЕЛИКС: Ну знаете!.. Ваш Павел Павлович не лучше!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Нисколько не лучше! Я знаю, с чего он начинал, он
очень древний человек, но сейчас это просто гигантский вкусовой
пупырышек...
ФЕЛИКС: Недурно сказано!
ИВАН ДАВЫДОВИЧ: Благодарю вас... У меня вообще впечатление, Феликс