"Аркадий и Борис Стругацкие. Сказка о Тройке - 2" - читать интересную книгу автора

- У меня дома клавесин есть, - продолжал он мечтательно. - Стоит у меня
там на вершине клавесин, на леднике. Я люблю играть на нем в лунные ночи,
когда тихо и совершенно нет ветра. Тогда меня слышат собаки в долине и
начинают мне подвывать. Право, Эдик, у меня слезы навертываются на глаза,
так это получается хорошо и печально. Луна, звуки в просторе несутся, и
далеко-далеко воют собаки...
- А как к этому относятся ваши товарищи? - спросил Эдик.
- Их в это время никого нет. Остается обычно один мальчик, но он не
мешает. Он хроменький... Впрочем, это вам не интересно.
- Наоборот, очень интересно!
- Нет-нет... Но вы, наверное, хотели бы узнать, откуда у меня клавесин.
Представьте себе, его занесли альпинисты. Они ставили рекорд и обязались
втащить на нашу гору клавесин. У нас на вершине много неожиданных предметов.
Задумает альпинист подняться к нам на мотоцикле - и вот у нас мотоцикл, хотя
и поврежденный... Гитары попадаются, велосипеды, бюсты разные, зенитные
пушки... Один рекордсмен хотел подняться на тракторе, но трактора не
раздобыл, а раздобыл он асфальтовый каток. Если бы вы видели, как он мучился
с этим катком! Как старался! Но ничего у него не вышло, не дотянул до
снегов. Метров пятьдесят всего не дотянул, а то бы у нас был асфальтовый
каток... А вот и Говорун, сейчас я вас познакомлю.
Мы подошли к дверям кафе. На ярко освещенных ступенях роскошного
каменного крыльца в непосредственной близости от турникета отирался Клоп
Говорун. Он жаждал войти, но швейцар его не впускал. Говорун был в
бешенстве, отчего испускал сильный запах дорогого коньяка "курвуазье". Федя
наскоро познакомил его с нами, посадил в спичечный коробок и велел сидеть
тихо, и Клоп сидел тихо, но, как только мы прошли в зал и отыскали свободный
столик, он сразу же развалился на стуле и принялся стучать по столу, требуя
официанта. Сам он, естественно, в кафе ничего не ел и не пил, но жаждал
справедливости и полного соответствия между работой бригады официантов и тем
высоким званием, за которое эта бригада борется. Кроме того, он явно
выпендривался перед Эдиком: он уже знал, что Эдик прибыл в Тьмускорпионь
лично за ним, Говоруном, в качестве его, Говоруна, работодателя.
Мы с Эдиком заказали себе яичницу по-домашнему, салат из раков и сухое
вино. Федю в кафе хорошо знали и принесли ему сырого тертого картофеля,
морковную ботву и капустные кочерыжки, а перед Говоруном поставили
фаршированные помидоры, которые он заказал из принципа.
Съевши салат, я ощутил, что унижен и оскорблен, что устал как последняя
собака, что язык у меня не поворачивается и что нет у меня никаких желаний.
Кроме того, я поминутно вздрагивал, ибо в шуме публики мне то и дело
слышались визгливые вскрики: "Ноги мыть и воду пить!.. У ей внутре!.." Зато
Говорун, видимо, был в прекрасном настроении и с наслаждением демонстрировал
Эдику свой философический склад ума, независимость суждений и склонность к
обобщениям.
- До чего бессмысленные и неприятные существа! - говорил он, озирая зал
с видом превосходства. - Воистину, только такие грузные жвачные животные
способны под воздействием комплекса неполноценности выдумать миф о том, что
они - цари природы. Спрашивается: откуда взялся этот миф? Например, мы,
насекомые, считаем себя царями природы по справедливости. Мы многочисленны,
вездесущи, мы обильно размножаемся, и многие из нас не тратят драгоценного
времени на бессмысленные заботы о потомстве. Мы обладаем органами чувств, о