"Аркадий и Борис Стругацкие. Обитаемый остров (окончательный вариант 1992 г)" - читать интересную книгу автора

Идет, сметая крепости, с огнем в очах,
Сверкая боевыми орденами,
Как капли свежей крови сверкают на мечах...

И все пели. Пел блестящий господин ротмистр Тоот, образец гвардейского
офицера, образец среди образцов, за которого так хочется сейчас же, под этот
марш, отдать жизнь, душу, все... И господин штаб-врач Зогу, образец брата
милосердия, грубый, как настоящий солдат, и ласковый как руки матери... И
наш капрал Варибобу, до мозга костей наш, старый вояка, ветеран, поседевший
в схватках... О как сверкают боевые медали на его потертом заслуженном
мундире, для него нет ничего, кроме службы, ничего, кроме служения... Знаете
ли вы нас, Неизвестные Отцы наши, поднимите усталые лица и взгляните на нас,
ведь вы все видите, так неужели вы не видите, что мы здесь, на далекой
жестокой окраине нашей страны с восторгом умрем в муках за счастье родины!..

Железный наш кулак сметает все преграды,
Довольны Неизвестные Отцы!
О, как рыдает враг, но нет ему пощады!
Вперед, вперед, гвардейцы-молодцы!
О Боевая Гвардия - клинок закона!
О верные гвардейцы-удальцы!
Когда в бою гвардейские колонны,
Спокойны Неизвестные Отцы!

...Но что это? Он не поет, он стоит, раскорячившись, опершись на
барьер, и вертит своей дурацкой коричневой головой, и бегает глазами, и все
оскаляется, все щерится... На кого оскаляешься, мерзавец? О, как хочется
подойти тяжелым шагом и с размаху, гвардейским кулаком - по этому гнусному
белому оскалу... Но нельзя, нельзя, это не по-гвардейски: он же всего лишь
псих, жалкий калека, настоящее счастье недоступно ему, он слеп, ничтожен,
жалкий человеческий обломок... А этот, рыжая сволочь скорчился в углу от
невыносимой боли... Э, нет, это другое дело: у вас всегда боли в голове,
когда мы задыхаемся от восторга, когда мы поем свой боевой марш и готовы
разорвать легкие, но допеть его до конца! Воспитуемый, преступная морда,
рыжий бандит, за грудь тебя, за твою поганую бороду! Встать, сволочь! Стоять
смирно, когда гвардейцы поют свой марш! И по башке, по башке, по грязной
морде, по наглым рачьим глазкам... Вот так, вот так...
Гай отшвырнул воспитуемого и, щелкнув каблуками, повернулся к господину
ротмистру. Как всегда после приступа восторженного возбуждения, что-то
звенело в ушах, и мир сладко плыл и покачивался перед глазами.
Капрал Варибобу, сизый от натуги, слабо перхал, держась за грудь.
Господин штаб-врач, потный и багровый, жадно пил воду прямо из графина и
тянул из кармана носовой платок. Господин ротмистр хмурился с отсутствующим
выражением, словно пытался что-то припомнить. У порога грязной кучей
клетчатого тряпья ворочался рыжий Зеф. Лицо у него было разбито, он хлюпал
кровью и слабо постанывал сквозь зубы. А Мах-сим больше не улыбался. Лицо у
него застыло, стало совсем как обычное человеческое, и он неподвижными
круглыми глазами, приоткрыв рот, смотрел на Гая.
- Рядовой Гаал, - надтреснутым голосом произнес господин ротмистр. -
Э-э... Что-то я хотел вам сказать... или уже сказал?.. Подождите, Зогу,