"Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Неназначенные встречи (сборник)" - читать интересную книгу автора

показал под ребрами с правой стороны длинный белый шрам.
- "Мессер", - с выражением сказал он. - И я не желаю получить еще одну
такую же от своего... Тем более в угоду некоторым невоенным военным...
На этом разговор окончился. Витька страшно не любил, когда ему
напоминали о том, что в войне он по молодости не участвовал. Он был зверски
самолюбив. Впрочем, через четверть часа Коля спросил у надувшегося Витьки
папиросу, и мир был восстановлен.
Значит, лавовое поле не грозило нам никакими неожиданностями. Оно
плавно поднималось к сопке и заканчивалось крутыми, обрывистыми скалами.
Дальше машина уже пройти не могла. Там, под этими скалами, мы рассчитывали
разбить наш ночной лагерь.
Итак, мы тронулись в путь. Погода была чудесная. Вообще осень в наших
местах, "на краю земли", - самое лучшее время года. В сентябре и октябре
почти не бывает ни туманов, ни дождей. Воздух прозрачный, тонкий, мягкий.
Пахнет увядающей зеленью. Небо днем - бездонно-синее, ночью - черное,
бархатное, усыпанное яркими немигающими звездами. Мы не торопясь тащились по
развороченной еще летними дождями дороге. Впереди над щетиной леса
призрачным сизым конусом возвышалась Адаирская сопка. У вершины конус был
косо срезан. Если приглядеться, можно заметить, что склоны сопки отливают
рыжеватым оттенком, кое-где поблескивают пятна снега. Над вершиной
неподвижно стынет плотное белое облачко паров.
Через полчаса мы въехали в деревню, и тут Виктор Строкулев попросил
остановиться. Он сказал, что хочет забежать на минутку к одной знакомой
девушке. Мы великодушно не возражали. В радиусе восемнадцати километров от
нашего городка я не знаю ни одного населенного пункта, где бы у Строкулева
не было "одной знакомой девушки".
Не прошло и пяти минут, как он выскочил из домика с довольным видом и с
объемистым свертком под мышкой.
- Поехали, - сказал он, усаживаясь рядом с шофером и перебрасывая
сверток Коле Гинзбургу на колени.
Машина снова тронулась. Витька высунулся и грациозно помахал рукой. Я
заметил, что занавеска в маленьком квадратном окне слегка отдернулась. Мне
даже показалось, что я увидел блестящие черные глаза.
- Что это он приволок? - равнодушно осведомился майор Перышкин.
- Посмотрим, - сказал Коля и развернул сверток.
В свертке оказалось целое сокровище - десяток мятых соленых огурцов и
большой кусок свиного сала. Строкулев обернулся к нам, облокотившись на
спинку сиденья.
- Если Строкулев что-нибудь делает... - небрежно начал он, но тут
машина подпрыгнула, Витька ударился макушкой о раму крыши, лязгнул зубами и
моментально замолк.
Началась самая трудная часть пути. К счастью, на плоскогорье
сохранились тропы, оставленные нашими альпинистами летом. В лесу, в чаще
берез и осин, исковерканных свирепыми зимними ветрами, были проделаны
просеки, и нам почти не пришлось пользоваться топором. Временами "газик" с
жалобным ревом увязал в путанице полусгнивших ветвей, переплетенных прочными
прутьями молодых побегов и густой порослью высокой травы. Тогда мы вылезали,
заходили сзади и с криком "Пошла, пошла!" выталкивали машину на ровное
место. При этом Коля Гинзбург, упиравшийся спиной в запасное колесо,
неизменно валился на землю, а встав и почистившись, произносил древнюю