"Аркадий и Борис Стругацкие. Машина желаний (сценарий, Вариант 2)" - читать интересную книгу автора

ссыпаются ошметки присохшей грязи.
- Мое зрение - это не ваше дело. И вообще - хватит. Глупо.
- Не глупо. А тебе жердью этой надо бы промеж ушей! Дай сюда бутылку...
Это надо же - из-за пары грязных подштанников чуть в рай не отправился.
- Какие подштанники? - спрашивает Писатель.
- Ну что там у него в мешке? Ну, консервы...
- Какие к черту консервы! Не мог я его отцепить, не мог! Я бы потонул,
пока его отцеплял, черт вас всех дери!
- Ладно. Хватит... - Проводник поднимается и, наморщив лоб, оглядывает
местность. - Куда же это нас занесло? Место какое-то незнакомое... Вот ведь
сволочь Дикобраз - ничего у болота не указал, а там что-то определенно
есть... Может быть, конечно, уже потом появилось, после него...
- Кстати, - подает голос Профессор. - Дикобраз - единственный человек,
который дошел до того места?
- Других не знаю.
- А были такие, которые шли, но не дошли? - спрашивает вдруг Писатель.
- Были и такие. И я ходил, да не дошел.
- А зачем они шли? - спрашивает Профессор.
- Кто за чем... В основном за деньгами, конечно. Ты думаешь, я не знаю,
зачем ты идешь? Хочешь скажу? В экспедицию тебя не взяли, вот ты и решил им
всем доказать. И правильно! Понимаешь? Свои личные дела поправить, открытие
какое-нибудь сделать, чтобы все ахнули. Вот, мол, оказывается, профессор-то
у нас какой, дать ему Нобелевскую премию!
- Ну, а вы? Вы зачем идете?
Некоторое время проводник неприязненно молчит.
- У меня дела свои... семейные.
- Как у Дикобраза? - тихонько спрашивает Профессор.
Проводник резко поворачивается и смотрит на него, но Профессор лежит с
закрытыми глазами, покойно сложив руки на груди.
- Ты меня с ним не ровняй, - произносит проводник угрожающе. - Ты его
не знал, в глаза не видел, и меня ты не знаешь. Так что нечего нас ровнять.
- Никто никого не знает, - говорит Профессор, не открывая глаз.
- Да бросьте вы в самом деле! - с раздражением говорит Писатель. -
Никто никого не знает, видите ли! Тоже мне - бином Ньютона! Семейные дела у
него... Проигрался на скачках, дома жрать нечего, работать не хочет, потому
что сроду был люмпеном... А насчет спиртного мы весьма даже повадливы, и в
картишки не прочь... А жена, конечно, лахудра и ведьма, пилит, деньги, мол,
давай... И детей куча, и все бандиты, из участка не вылезают... Никто никого
не знает! Тоже мне - проблема!
На протяжении этой речи проводник наливается кровью, пытается что-то
сказать, прервать, но не может. И только когда Писатель умолкает, он,
наконец, выдавливает из себя:
- С-сам ты... да как ты про меня можешь? Что ты про меня можешь знать?
Писателишка ты задрипанный, шкура продажная... Тебе стены в сортирах
расписывать, дармоед... А дочь у меня - ты знаешь? Что она калека от
рождения - это ты знаешь? Я по Зоне ходил - а она за это расплачивается!
Ребенок, а ее дразнят, потому что она слепая и на костылях ходит! Все, что
из Зоны приносил, на докторов ухлопал, а они уже и не обещают ничего. Тоже
профессора. Вроде вас!.. Э, что с тобой разговаривать, с заразой!
Он резко поднимается и скрывается за холмом.