"Мэри Стюарт. День гнева (Мерлин #4)" - читать интересную книгу автора

днем свои сети за мысом, было подходить как можно ближе к кораблям с
большой земли и криком требовать новостей.
Ее губы раздвинулись. С них готова была сорваться сотня вопросов, но
задала она лишь один:
- Может, это и впрямь правда?
- Ну как же, на сей раз - правда. Они клялись и голову давали на
отсеченье.
Рука женщины вспорхнула ей на грудь и потихоньку сложила охранный
знак от темного колдовства. И все же во взгляде женщины сквозило сомненье.
- Что ж, они говорили так и прошлой осенью, когда... - Она помедлила,
потом будто тяжелый камень обронила слово, так что вместо местоимения оно
словно стало титулом:
- Когда Она была еще в Дунпельдире с маленьким принцем и ждала, когда
разродится близнецами. Я хорошо все помню. Ты тогда спускался в гавань,
когда прибыл на корабле купец, а потом, когда принес домой плату, то
рассказал мне, что говорил тебе капитан. Во дворце тогда устроили большой
пир, до того еще даже, как пришло известье о смерти Мерлина. Она, дескать,
предвидела это своим колдовством, сказал тебе капитан. Но в конце концов
это оказалось не правдой. Он всего лишь исчез на время, как не раз делал
это в прошлые годы.
- Говорю тебе, это правда. Он тогда и впрямь исчез, всю зиму его не
было видно, и никто не знал, где он обретался. Суровая тогда стояла зима,
не лучше нашей, но чародейство хранило его, потому что в конце концов его
нашли. В Диком лесу это было, он был безумен, что твой заяц, и выхаживать
его повезли в Галаву. А теперь говорят, он там занемог и скончался еще до
того, как вернулся с войны Верховный король. На сей раз это чистая правда,
жена, и вести эти я узнал первым и из первых рук. На корабле об этом
проведали, когда зашли за водой в Гланнавенту. Мерлин тогда лежал мертвым
на своем ложе всего в сорока милях оттуда. Много чего еще говорили: о
каких-то сраженьях к югу от Дикого леса и о новой победе Верховного
короля, но ветер был слишком силен, и я не расслышал всех их слов, а ближе
лодку было не подвести. - Рыбак еще больше понизил голос, так что тот упал
до еле слышного хрипа:
- Не все в королевстве оденутся в траур при этой вести, даже среди
тех не все, кто повязан с ним кровью. Помяни мои слова, Сула, будет
сегодня во дворце новый пир. - С этими словами он бросил испуганный взгляд
через плечо на дверь хижины, будто боялся, что кто-то стоит и слушает на
пороге.
Мужчина был приземист и коренаст, с голубыми глазами и обветренным
лицом матроса. Он был рыбаком - всю свою жизнь занимался рыбной ловлей в
этой одинокой бухте на самом большом острове Оркнеев, который назвали еще
иначе Мейнленд. Грубоватый с виду и не быстрый умом, он был человеком
честным и умелым в своем ремесле. Звали его Бруд, и было ему от роду
тридцать семь лет. Его жена Сула была четырьмя годами его моложе, но
ревматизм и тяжкий труд так согнули ее, что выглядела она дряхлой
старухой. Казалось невозможным, что это она родила дитя, спавшее в
колыбели. И действительно, сходства меж ними не было никакого. Ребенок,
мальчик двух с небольшим лет, был темноглазый и темноволосый, ничего в нем
не было от северной белокурости, столь обычной у жителей Оркнейских
островов. Ручонка, скомкавшая одеяла в колыбели, была узка и тонка, темные