"Мэри Стюарт. День гнева (Мерлин #4)" - читать интересную книгу автора

волосы - шелковисты и густы, а разлет бровей и разрез глаз указывали на
примесь иноземной крови.
Не только лишь внешность мальчика не соответствовала нищенскому
званию одиноких рыбаков. Хижина была очень мала, всего чуть-чуть лучше
простой землянки. Построена она была на плоском участке соляного
торфяника, с двух сторон ее защищали склоны скалистых утесов, кольцом
замыкавших бухту, а от прибоя укрывала невысокая каменистая гряда,
преграждавшая дорогу валунам, что в шторм катали по берегу волны. Позади
лачуги в глубь острова тянулись болота, откуда вытекал, журча, крохотный
ручей и крохотным водопадом падал на каменистый пляж. На небольшом
расстоянии от линии прибоя пляж перегораживала запруда, заставлявшая ручей
разлиться на камнях прозрачным озерцом.
Камни для постройки хижины собрали на самом берегу. Это были плоские
плиты песчаника, отколотые морем и ветром от соседних утесов и выглаженные
волнами. Положенные друг на друга, они составляли грубую стену, отчасти
укрывавшую от непогоды. Откуда здесь было взяться извести для скрепления
кладки? И потому щели меж камней были замазаны илом. Каждая из налетавших
бурь отчасти его вымывала, и в щели приходилось добавлять новый ил, так
что издалека лачуга казалась неопрятным коробом из заглаженной грязи, как
шапкой накрытым вязанками стеблей вереска. Вереск придерживали старые,
латаные-перелатаные рыболовные сети, концы которых свисали до земли и были
придавлены камнями. Окон в хижине не было. Дверной проем был квадратный и
такой низкий, что мужчине, чтобы войти, приходилось сгибаться вдвое.
Закрывала проем не дверь, а полог из оленьей кожи, грубо выделанной и
задубевшей как дерево. Дым от зажженного внутри очага угрюмыми клубами
вырывался в щели по краям полога.
Внутри это беднейшее из беднейших жилищ скрывало свидетельства
нехитрого уюта. Хотя колыбель была из старого покореженного дерева, одеяла
были мягкие и выкрашенные в яркие цвета, а подушка набита пером. На
каменную полку, служившую рыбаку и его жене кроватью, было наброшено
толстое, почти роскошное покрывало из шкур морских котиков, пятнистых и с
длинным ворсом: такие хорошие шкуры обычно по праву забирают себе воины
или же они отправляются в покои самой королевы. А на столе, которым
служила установленная на двух камнях и проеденная червями доска с борта
какого-то потерпевшего крушение корабля (поскольку дерево на Оркнеях было
большой редкостью), стояли остатки доброго обеда; не мясо, разумеется, но
пара обглоданных куриных крыльев и горшок гусиного жира, чтоб макать в
него черный хлеб.
Одеты обитатели хижины были и впрямь небогато. Бруд ходил в короткой
тунике с множеством заплат, а поверх нее - в овчинной телогрее без
рукавов, которая и зимой и летом хранила его от ветров и непогоды на море.
Ноги его были замотаны во много слоев тряпок. Бесформенное платье Суды,
всего лишь мешок из домотканого полотна, было подпоясано куском веревки,
такой же, какие она плела для сетей своего мужа. И ее ноги тоже были
замотаны тряпками. Но позади хижины, вытащенная далеко за линию прибоя,
отмеченную темными наносами водорослей и присыпанную осколками битых
ракушек, лежала добрая лодка, не хуже, а то и получше любой другой на
острове, и сети, выложенные для просушки на валуны, были гораздо лучше
тех, что мог бы сплести сам Бруд. Сети были иноземной работы и из волокон,
которые ни за что не достать на северных островах; обычно такая оснастка