"Александр Студитский. Ущелье Батырлар-Джол [NF]" - читать интересную книгу автора

почерком - не более двух десятков строк на страницу. - Уроки той, в
которой я уговорил тебя участвовать, я запомнил на всю жизнь".
Борис несколько раз пытался выяснить судьбу семян гигантского
кок-сагыза, принесенных им из ущелья Батырлар-джол. В феврале они были
высеяны в вазоны, дали всходы; но об этом Павел сообщал без особого
энтузиазма - по-видимому, что-то не ладилось. В следующих письмах сквозило
явное раздражение.
"Особыми удачами похвастаться не могу, - писал он. - Не нужно забывать,
что растение и его среда - это неразрывное единство. Очевидно, с равным
успехом можно было выращивать здесь ананасы"
Последнее письмо Борис получил два месяца назад. Павел писал, что
работы очень много, так как он временно остался один, - Петренко уехал в
длительную командировку на Украину.
Ни в одном из писем он ни разу не упомянул о Жене. Борис перестал о ней
спрашивать, чувствуя, что своими вопросами причиняет товарищу боль.

2.

СМЕНЯЛИСЬ дни и ночи, уходили недели и месяцы. Работа приближалась к
концу.
На огромной карте Тянь-Шаньского хребта жирными чертами синего
карандаша начальник отряда окружил обнаруженные очаги болезни.
Развернулись истребительные работы. Уже не десятки, а сотни истребителей
из числа местного населения шли по следам их отряда, затравливая сотни
тысяч грызунов, уничтожая переносчиков заразы.
В этот яркий летний день какое-то странное чувство беспокоило Бориса.
Он рассеянно вскрывал зверька за зверьком, привычными движениями
распластывал его в ванночке и прикалывал булавками лапки. Машинально
диктовал протокол вскрытия. Бросал кусочки внутренностей в пробирки для
микробиологического анализа. Но какая-то мысль, еще не ясная и едва
ощутимая, упорно сверлила, мешая сосредоточиться. Как только Борис
направлял на нее внимание, она расплывалась и исчезала, продолжая
оставаться непонятой и неосознанной.
Вчерашний день был похож на предыдущий, как один вскрываемый суслик на
другого. Обход ловушек. Вскрытия. Вечером - сбор в палатке начальника
отряда. На сборе подвели итоги восьмимесячных работ. Долго спорили над
картой, уточняя путь, пройденный экспедицией... Не тогда ли зашевелилась в
мозгу эта беспокойная мысль?
Борис бросил вырезанные из печени в селезенки кусочки в пробирки,
подставленные лаборантом, положил пинцет и ножницы в кювету со спиртом и
встал. Работа была закончена. Он вышел из палатки, посмотрел, жмурясь,
через очки-консервы на солнце, поднял руки, выставляя на яркий свет ладони
и пальцы. Таков был порядок, которому неукоснительно следовали все
работающие с трупами животных: солнечный свет нес жесткие ультрафиолетовые
лучи, убивающие микробов.
Так постоял он несколько минут, предаваясь своим мыслям и машинально
прислушиваясь к голосам, доносящимся из палатки начальника. Там шел
оживленный разговор, что вообще было необычно для дневного, рабочего
времени. Густой баритон начальника и мягкий, глуховатый тенор его
заместителя прерывал незнакомый женский голос. Женщин в отряде не было, и