"Теодор Старджон. Образ мышления" - читать интересную книгу автора

гости, убрал куклу на верхнюю полку стенного шкафа. Там она и осталась, и
со временем я стал о ней забывать.
Примерно месяц спустя я заметил, что в комнатах появился какой-то
странный запах. Он был еще очень слаб, и мне не удалось сразу определить,
что это такое. Я знал только одно: что бы это ни было, запах мне не
нравится. В конце концов я определил, что он исходит из стенного шкафа, и
вспомнил о кукле.
Встав на цыпочки, я снял ее с верхней полки и понюхал.
Запах действительно исходил от нее, и меня едва не стошнило. Это был
тот самый запах, который многие люди тщетно стараются забыть - запах
некротического разложения, как определил бы его Милтон, и я едва
сдержался, чтобы не отправить куклу в мусоросжигатель. Но обещание - есть
обещание, и я положил куклу на стол, где она сразу же повалилась на бок.
Ее странная податливость и мягкость были отвратительны. Одна нога
оказалась сломана чуть выше колена и выглядела так, словно у куклы было
два коленных сустава. Вся она казалась распухшей и не вызывала ничего,
кроме омерзения.
Где-то в кладовке у меня хранился высокий стеклянный колпак, которым
когда-то накрывали часы. Я отыскал его, положил куклу на кусок мозаичного
линолеума и накрыл колпаком, чтобы не сойти с ума от запаха.
Некоторое время я напряженно работал, встречался с людьми (один раз
даже пообедал с Милтоном), и дни летели незаметно. И вот как-то вечером
мне пришло в голову снова взглянуть на куклу.
Состояние ее было весьма плачевным. Я старался держать колпак в
прохладном месте, но кукла продолжала таять и оплывать, растекаясь по
линолеуму омерзительной лужей. В первый момент я подумал о том, что скажет
мне Келли, но потом проклял и его, и его мстительные планы, и отнес куклу
в подвал.
Со дня смерти Гэла прошло почти два месяца, когда я впервые спросил
себя, с чего я вообще решил, что Келли должен вернуться за своей кошмарной
куклой до того, как начнет осуществлять свой замысел. Он сказал, что
собирается разделаться с тем, что погубило Гэла, и, насколько я его понял,
гаитянский божок и был истинным виновником смерти его брата.
Что ж, он добрался до куклы, и я нисколько об этом не жалел. Однажды
я даже принес из подвала часовой колпак и, подставив к лампе, вгляделся в
то, что осталось от куклы. В луже на линолеуме еще можно было угадать
очертания человеческой фигурки и какие-то не до конца оплывшие куски, но
все остальное превратилось в отвратительную, гниющую массу.
- Ай да Келли! - злорадно воскликнул я. - Добей его, дружище!
Потом мне позвонил Милтон и спросил, могу ли я встретиться с ним у
Рули. Голос его мне очень не понравился, но я не знал, что могло
случиться. За последнее время мы только раз с ним выпили, да и то немного.
Когда я вошел, Милтон сидел в самом дальнем углу и, втягивая то одну,
то другую щеку, нервно закусывал их зубами. Губы у него были какими-то
серыми, и, поднося к ним стакан, он расплескал его содержимое.
- Что это с тобой? - ахнул я. Милтон страдальчески сморщился.
- Я знаменит, - сказал он, и я услышал, как стекло звякнуло о его
зубы. - Я так часто приглашал к Гэлу консультантов, что теперь меня
считают чем-то вроде эксперта по этой.., по подобным состояниям.
И Милтон двумя руками поставил стакан на стол. Он явно пытался