"Теодор Старджон. Это был не Сизигий" - читать интересную книгу автора

удивительны, но тебе когда-нибудь приходило в голову, что удивительные
вещи, по самому определению, редки?
- Если жуткие существа с раздвоенными копытами и
привидения-плакальщицы действительно встречаются редко, - что же
встречается часто?
Глория вытянула руки - прямые, довольно большие руки, умелые, причем
прекрасно ухоженные.
- Проявления добра, разумеется. Я верю, что добро гораздо легче
вызвать. Я верю, что это происходит постоянно. Злой разум должен быть
очень сильным, чтобы воплотиться в чем-то новом, обладающем своей жизнью.
Во всех случаях, о которых я читала, необходим необыкновенно мощный ум,
чтобы вызвать самого маленького демона. Добро, конечно, материализовать
легче, потому что оно гармонирует с добропорядочной жизнью. Порядочных
людей больше, чем плохих, которые способны материализовать зло.
- Хорошо, но почему тогда порядочные люди не приносят все время добро
из-за этой мистической завесы?
- Приносят! - воскликнула она. - Разумеется, приносят! Мир полон
замечательных вещей. Ты думаешь, почему они так хороши? Что придает
неотъемлемую прелесть музыке Баха и водопаду Виктории, и цвету твоих
волос, и раскатистому смеху негра, и тому, как запах имбирного эля щекочет
ноздри?
Я медленно покачал головой.
- Мне кажется, это прекрасно, и мне это не нравится.
- Почему?
Я взглянул на Глорию. На ней был костюм винного цвета с повязанным
вокруг шеи шелковым платком цвета ноготков. Он бросал отсвет на теплую
смуглую кожу подбородка.
- Ты прекрасна, - сказал я, медленно подбирая слова. - Ты - лучшее,
что можно встретить. Если то, что ты говоришь, правда, ты должна быть
только тенью, сном, чьей-нибудь замечательной мечтой.
- Ах ты дурак, - сказала Глория с внезапными слезами на глазах, -
большой дурак! - Она прижалась ко мне и так укусила за щеку, что я
вскрикнул. -Разве это сон?
- Если сон, - ответил я ошеломленно, - рад буду не просыпаться.
Глория пробыла у меня еще час - если, когда мы были вместе,
существовала такая вещь, как время. Ушла, оставив мне своей телефон. Она
жила в отеле. Я принялся бродить по квартире, разглядывая чуть смятое
покрывало на кушетке, где она сидела, трогая чашку, которую она держала в
руках, рассматривая блестящую черную поверхность пластинки и удивляясь,
как эти бороздки могли раскручивать для нее "Пассакалью". Самым
удивительным было то, что я чувствовал, когда поворачивал голову: аромат
Глории прилип к моей щеке, и я ощущал его. Я думал о каждом из многих
мгновений, проведенных с ней. О каждом в отдельности, и о том, что мы
делали. Я также думал о том, чего мы не делали - я знаю, вы удивляетесь -
и гордился этим. Потому что, без единого слова, мы согласились, что
стоящих вещей нужно ждать и что, когда верность совершенна, никаких
испытаний не требуется.
Она пришла снова и на следующий день, и через день. Первый из этих
визитов был просто замечательным. По большей части мы пели. Оказалось, я
знаю все ее любимые песни. И по счастливому совпадению, моя любимая