"Теодор Старджон. Это был не Сизигий" - читать интересную книгу автора

и фугу" Баха. Я показал ей иллюстрации Смита к "Фантазиусу Мальяру"
""Фантазиус Мальяр" - роман американского писателя БенаХехта (1894-1964)."
и альбом фотографий Эда Уэстона "Э. Уэстон (1886 - 1958) - американский
фотохудожник.". В этот раз я видел и слышал в них то, чего никогда не
замечал раньше, хотя все эти вещи знал и любил.
Ничто из этого - ни книга, ни пластинки, ни фотографии - не было ей в
новинку. У нее были сложившиеся эстетические пристрастия; она любила то,
что и я, но как-то по-особому, хотя я мог разделить с ней эти чувства.
Мы говорили о книгах и городах, идеях и людях. В ней было нечто
мистическое - на свой лад.
- Я не считаю чепухой древние поверья начет вызова демонов и
материализации душ усопших, - сказала она задумчиво. - Но не думаю, что
это можно совершать с помощью ведьмина зелья, пентаграмм, лягушачьей кожи,
набитой человеческим волосом, которую сжигают на перекрестках дорог
майской ночью, разве что эти ритуалы часть чего-то гораздо большего -
чистой психической, реальной силы, которая исходит от самого "колдуна".
- Никогда не задумывался над этим, - ответил я, гладя ее по волосам.
Волосы не были у нее тонкими и нежными. Как и все, связанное с ней, они
были крепкими, послушными ей и сияющими. - Ты занималась чем-нибудь
подобным? Ты похожа на колдунью. Я-то, во всяком случае, околдован.
- Ты не околдован, - ответила она серьезно. - с тобой не было никакой
магии. В тебе самом есть магия.
- Ты моя дорогая, - сказал я.
- Нет! - воскликнула она, мгновенно возвращаясь от фантазий к
действительности. - Я не принадлежу тебе. Я принадлежу себе!
Наверное, я выглядел ошарашенным, потому что она засмеялась и
поцеловала мою руку.
- То, что принадлежит тебе, это только часть "нас", - осторожно
объяснила она. - Во всем остальном ты принадлежишь себе, а я - себе.
Понимаешь?
- Думаю, что да, - медленно ответил я. Я говорил, что хочу, чтобы мы
были вместе, потому что мы оба движемся в одном направлении по собственной
воле. Но ., не знал, что это окажется в такой мере правдой, вот и все.
- Не пытайся изменить этого, Лео. Никогда. Если я действительно стану
принадлежать тебе, то перестану быть собой, и тогда у тебя не будет ничего.
- Похоже, для тебя эти расплывчатые вещи вполне реальны.
- Они ничуть не расплывчатые! Все это важно. Если будет иначе, я
перестану видеться с тобой. Должна буду перестать видеться с тобой.
Я крепко обнял ее.
- Давай не говорить об этом, - прошептал я, ощущая страх, какого в
жизни не испытывал. - Расскажи что-нибудь еще. Рассказывай дальше о
пентаграммах и духах.
Глория немного помолчала. Я чувствовал, что ее сердце бьется в такт с
моим и что она тоже напугана.
- Я много читала и думала об этом, - сказала она после паузы. - Не
знаю, почему. Такие вещи захватывают меня. Знаешь, Лео, мне кажется, о
проявлениях зла пишут слишком много. По-моему, добро сильнее зла. Мне
кажется, слишком много написано и сказано о привидениях и вурдалаках и
существах, которые бродят в ночи, как говорится в старой шотландской
молитве. По-моему, им придают слишком большое значение. Они в самом деле