"Теодор Старджон. Дело Верити (НФ-17)" - читать интересную книгу автора

двадцать кошек, у каждой имя, про каждую история; четыре собаки, голуби.
Джоселин рассказывает, что живут они тем, что родит земля, нет только соли,
муки, спичек и тому подобного; сахара тоже нет, зато держат пчел. Лаборатория
Орлова. Похожа на мастерскую алхимика - много посуды, которая обычно бывает из
стекла,- здесь сделана из керамики. Джоселин говорит, что ее делает Джойс.
На обратном пути в дом она останавливается, берет меня за обе руки и
говорит: "Ну, скажите, пожалуйста, "Этиколоссус" купит изобретение Макса?"
Сказал, что не знаю, но возможно. Она говорит: "О!", а на глазах - слезы.
Говорит, что они долго маялись. Макс рискует лишиться дома. И так немного
надо, чтобы сохранить его. Вернулись в дом. Джойс приносит поднос с кружками.
Все пошли в большую комнату. Мистер Флэк и Орлов уткнулись головами в бумаги.
Макс держит ручку мистера Флэка. Джойс говорит: "Чаю?" Я не хочу, но мистер
Флэк берет кружку и на меня смотрит. Беру большую кружку - верно, и она
сделана здесь - пью. Сплошная трава. Ужас. Мистер Флэк выпил до дна, я за ним.
Все вокруг такие счастливые, что прямо тошно. Уходим.
В машине мистер Флэк смеется всю дорогу, пока едем вниз с холма,
говорит: "Никогда не поверишь, во что нам обошлась вся технология: всего
каких-то пятьдесят долларов, паршивых пятьдесят долларов. Только Орлов этого
еще не знает и не узнает, пока не покажет документы юристу". Сказал ему, что
Орлов вот-вот лишится дома. Мистер Флэк сказал: "Хорошо. Я рад что мы
добрались сюда, пока он не съехал". Сказал, что весь мир состоит из акул и
пескарей и что пескари существуют, чтобы их ели,- для того они и созданы.
Высадил мистера Флэка у "Этиколоссуса", сам отбыл на местный аэродром
для второй части расследования. Пообедал в аэропорту, сел, как запланировано,
на рейс 803, приземлился в Брид Сити в 3 часа 18 пополудни. Нанял машину,
отправился в район, где живет Молли Верити, разыскал дом. Улица обсажена
деревьями, похожа на туннель; дома - далеко один от другого, старомодные вроде
расписных пряников, веранды, крылечки, въездные ворота. Старые, но чистенькие,
покрашены яркими красками. У большинства домов - ставни, широкие лужайки,
частокол вокруг садиков, цветочки. Дом Верити - светло-серый, с зелеными
ставнями. Доезжаю до угла. Кондитерская. Звоню по телефону. Говорю, что
работаю вместе с д-ром Верити и здесь проездом. Мисс Верити разговаривает
очень радушно, зовет в гости. Еду обратно, паркуюсь. Низенькая женщина
спрыгивает с качалки на веранде, встречает меня на середине подъездной
дорожки, берет за руки. Тут совсем другое дело. Глаза светятся, словно фары,
волосы седоватые, но не очень, стянуты в маленький пучок на затылке так туго,
что смотреть больно. Щеки совсем как яблоки. Зубы будто все свои. Платье из
домашней пряжи, синее в белый горошек, с белым воротничком и белым фартучком -
словом, похоже на картинки, которые рисовал этот - как его там звали - для
обложек журнала "Пост". Роуэлл. В общем, еще более неправдоподобно, чем Орлов.

Вошли в дом, она - ни слова, пока не подала лимонад в высоком бокале со
льдом и домашнее печенье с имбирем и лимоном. А потом заладила про Алберта: и
как поживает Алберт, и не слишком ли много работает, и не осунулся ли? Мне
даже не пришлось признаться, что я месяцами не вижу доктора Верити. Она все
разговаривала.
Честное слово, если бы я не видел эту женщину своими глазами, я не
поверил бы ни ей, ни тому медицинскому заключению, которое дал мне прочитать
полк. Бигль. В заключении говорилось, что больная - при смерти, метастазы уже
повсюду, вес - не менее 80 фунтов, бред, переходящий в коматозное состояние. И