"Павел Судоплатов. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы." - читать интересную книгу автора

что касалось карьеры в высших эшелонах власти, оставался наивным человеком:
ведь те руководители, с которыми я сталкивался до сих пор, такие, как Косиор
и Петровский, возглавлявшие компартию Украины, были высокоинтеллектуальными
людьми с широким кругозором.


Ликвидация главаря фашистской ОУН Коновальца

Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими
националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я был
просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который имел
весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после того,
как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин. Это была моя первая
встреча с вождем. Мне было тридцать, но я так и не научился сдерживать свои
эмоции. Я был вне себя от радости и едва верил тому, что руководитель страны
захотел встретиться с рядовым оперативным работником. После того как Сталин
пожал мне руку, я никак не мог собраться, чтобы четко ответить на его
вопросы. Улыбнувшись, Сталин заметил:
-- Не волнуйтесь, молодой человек. Докладывайте основные факты. В нашем
распоряжении только двадцать минут.
-- Товарищ Сталин, -- ответил я, -- для рядового члена партии встреча с
вами -- величайшее событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу.
Через минуту я возьму себя в руки и смогу доложить основные факты вам и
товарищу Ежову.
Сталин, кивнув, спросил меня об отношениях между политическими фигурами
в украинском эмигрантском движении. Я вкратце описал бесплодные дискуссии
между украинскими националистическими политиками по вопросу о том, кому из
них какую предстоит сыграть роль в будущем правительстве. Реальную угрозу,
однако, представлял Коновалец, поскольку он активно готовился к участию в
войне против нас вместе с немцами. Слабость его позиции заключалась в
постоянном давлении на него и возглавляемую им организацию со стороны
польских властей, которые хотели направить украинское национальное движение
в Галиции против Советской Украины.
-- Ваши предложения? -- спросил Сталин. Ежов хранил молчание. Я тоже.
Потом, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.
-- Тогда через неделю, -- заметил Сталин, -- представьте свои
предложения.
Аудиенция окончилась. Он пожал нам руки, и мы вышли из кабинета.
Вернувшись на Лубянку, Ежов тут же дал мне указание немедленно
приступить к работе вместе со Шпигельглазом над нашими предложениями. На
следующий день Слуцкий, как начальник Иностранного отдела, направил
подготовленную записку Ежову. Это был план интенсивного внедрения в ОУН,
прежде всего на территории Германии. Для этого было, в частности, предложено
послать трех сотрудников украинского НКВД в качестве слушателей в нацистскую
партийную школу. Нам казалось необходимым вместе с ними послать для
подстраховки одного подлинного украинского националиста, желательно при этом
не слишком сообразительного. Ежов не задал ни одного вопроса и только
сказал, что товарищ Сталин дал указание посоветоваться с товарищами Косиором
и Петровским, у которых могут быть свои соображения. Мне надлежало
немедленно выехать в Киев, переговорить с ними и на следующий день вернуться