"Светлана Сухомизская. Ночь оборотня" - читать интересную книгу авторасложный, слишком изощренный. Даже собака - не самое удобное орудие
убийства, почитайте все того же Конан Доила. Но волк? Зачем? Какой в этом смысл? И, главное, где он, этот волк? Его же нужно где-то держать, чем-то кормить. - Крымова и Вайсбаха пасут уже неделю. - Даниель снова принялся терзать карандаш. - Никаких следов волка. Может быть, его убили сразу после того, как он загрыз Прошину? - Может быть, - согласился Себастьян. - Все равно от этого не становится понятней, зачем он вообще был нужен. Застрелить, зарезать, отравить, подстроить несчастный случай было бы значительно проще. - Наверное, убийца не из тех, кто ищет легких путей, - мрачно пошутил Даниель. - Тогда Крымов с его помраченным рассудком подходит нам больше других. - Себастьян сложил на груди руки. - Ты что?! Последний возглас относился ко мне, потому что я, вытаращив глаза, вдруг вскочила с дивана. - Проглотила слишком большой кусок? - посочувствовал Даниель.., Но это был не кусок кренделя, а внезапное Озарение. - Мы должны узнать, что с Глебовским! выпалила я. - Это с журналистом, который первым начал травить Крымова? - уточнил Даниель. Я кивнула. - Нет проблем. - Даниель снял трубку с телефонного аппарата. А когда положил ее обратно, в комнате стояла гробовая тишина. - Так отчего он умер? - спросил Себастьян. - Вам это ничего не напоминает? - спросила я. - Еще как напоминает, - прорезалась Надя. - Умер, как сэр Чарльз Баскервиль - бежал от собаки, не выдержало сердце. - Послушайте, а может, этот Крымов просто свихнулся на "Собаке Баскервилей" и "Графе Монте-Кристо" одновременно? - предположил Даниель. - Он же все-таки писатель, у него на почве психического расстройства литературные произведения могли спроецироваться на реальность и - бабах! Все умерли. - Но почему волк? - упрямо повторил Себастьян. - Какая в этом логика? - Он сумасшедший! - сказал Даниель. - Вот и вся тебе логика. Повернулось что-нибудь в голове, вот тебе и волк! Может, в его воспаленные мозги пришла пословица "С волками жить, по-волчьи выть". А роман он спер еще и потому, что Прошина могла заметить, что у него не все дома, и написать об этом. Они же виделись как раз накануне его смерти. И вели себя отнюдь не дружелюбно - есть куча свидетелей. У меня на душе заскребли кошки. А вот моего важного свидетеля носят где-то черти. Нет, чтобы позвонить, прежде чем из дома сматываться. А я сиди и мучайся. Может, она узнала что-то такое, о чем никто из нас и предположить не может. Сейчас бы я выложила это на стол как самый крупный козырь! Впрочем, триумф мой и так был очевиден. По взгляду Даниеля было заметно, что я здорово выросла в его мнении. Себастьян старался не встречаться со мной глазами, но даже по проступившему на его щеках румянцу видно было, что он раздосадован. И это меня вполне устраивало. Не |
|
|