"Анатолий Сухотин. Парадоксы науки (Серия "Эврика")." - читать интересную книгу автора

резко различающихся методов, образцов мышления. Но если так, то переход от
одной парадигмы к следующей не должен поддаваться логическому описанию.
Ведь каждая из них отвергает предыдущую и несет принципиально новый
результат исследования, а его нельзя логически вывести из прежних законов
или теорий, которыми руководствовался ученый мир.
Будь по-иному, научные открытия давались бы столь же легко, как,
скажем, решение обычных задач по курсу, например, физики или математики:
начальные условия даны, формулы и операции с ними (правила логического
вывода) известны. Остальное, как пишут шахматные комментаторы, вопрос
техники. Мы уж не говорим о том, что, если утверждения некой науки можно
было вот так выводить одно из другого, эта наука обратилась бы в
"колоссальную тавтологию".
Мышление, идущее по логически заданным стандартам, называют шаблонным,
имеющим высокую степень предсказуемости. Оно как вода, которая всегда
течет в наиболее доступные места. Поэтому так легко и предвидеть его
результаты. Высшей же ценностью обладают трудно прогнозируемые, почти
невероятные утверждения.
Они выдвигаются и отстаиваются вопреки всякому здравому смыслу, они -
"логические преступления" против этого смысла. И если уж пользоваться
аналогией с водой, то при нешаблонном "поведении" она устремлялась бы в
недоступные пункты: на возвышенности, холмы, пригорки.
Чтобы выведать у природы тайну, как раз и требуется нешаблонное,
алогичное мышление.
Следовательно, истина добывается не только на пути строгих
умозаключений, подвластных логике, но и каким-то иным образом. Каким же?
Особую роль тут играют внелогические механизмы научного поиска:
угадывание, психологическая догадка, наитие и прочие акты мысли,
объединяемые термином интуиция. Что это такое?
Под интуицией понимают способность непосредственного, прямого
постижения истины, которое дается сразу, без видимых рассуждений и
обоснований. Оно приходит столь неожиданно, что исследователь и сам не
ответит, как он нашел результат, затрудняется представить "свидетельские
показания" о процессе творчества. "Я не могу рассказать. - замечает Д.
Пойа, - истинную историю того, как происходит открытие, потому что этого
никто не знает".
Но ученый не знает не только этого. Сделав открытие, он часто бессилен
его доказать, то есть вывести по правилам логики из принятых наукой
положений, опираясь на факты и законы. К. Гаусс заметил однажды, что уже
давно имеет результат, но ему неизвестно, каким путем он сможет до него
дойти. Вообще, как говорят математики, надо угадать теорему прежде, чем ее
доказывать. Этим, кстати, и вызвана одна популярная рекомендация. "Будем
учиться доказывать. Но будем учиться также и догадываться".
Странно и другое.
Вот ученый добыл с помощью интуиции результат.
Как и всякое ценное завоевание науки, этот результат должен быть
развернут в теорию, следовательно, выражен в системе научных понятий и
законов. Однако первооткрыватель не располагает такой системой. Ведь то,
что он получил, представляет принципиально новую теорню, которая требует и
принципиально новых понятий.
А их пока нет, их еще надо создавать.