"Елена Сулима. Московские эбани " - читать интересную книгу автора

спало. Без чего бы я и так погибла бы. Нам порою нужно сталкиваться с
дьявольским началом, чтобы вспомнить о божественном. Кем бы я была без него
- обыкновенной ноющей на жизнь женщиной?.. Жизнь была бы размерена:
заработки, квартира, поездки на дачу, заграницу в круиз, шмотки, сплетни...
И страх. И тихое старение... Вот уж нет!
- Что ж в этом плохого?
- А то, что жизнь гораздо больше и удивительнее, чем то, что можно
потрогать. Чем можно обладать. А тут ещё смена экономического направления в
стране привела и к морально-нравственным изменением - вся мразь
человеческих натур полезла, как тараканы из щелей... Все было не мое, не
для меня, но я же была! Настолько одинока - что я во мне выкристаллизовался
абсолют. А абсолют одинаково безразличен и к идеальному, и реальному. У
такого человека нет мнения - "мнение, это болезнь ума", как сказал
Гераклит, но есть четкое чувство, сверхзнание, что его, а что не его. Что
существенно, а что нет. И все чужое от него отлетает. Так и наступает
согласие с самим собой. И когда отказываешься от не своего, твое
обязательно притянется. Все в тебе встанет в соответствии с божественным
рангом о ценностях на свои места. И вот тогда... Притянулся случай - и я
улетала.
Была осень 1993 года. И когда мой самолет приземлился в Кейптауне, был
дан первый залп по Белому Дому. Как салют. Прощальный салют. Граница между
безвозвратным прошлым и неведомым будущим.
- Да ты цинична!
- Нет. Просто сменила точку отсчета. Все равно истории не перепишешь.
Но можно на исторические факты взглянуть и под другим углом. - Она
улыбнулась столь покровительственно, что холодок пробежал у него по спине:
- Тебе наверняка будет интересно узнать, как это конкретно
материализовалось. Внешне все просто. Предложила свои картины одной
знакомой, их у неё купил один человек из ЮАР. Много здесь после перестройки
шмыгало подобных дельцов от искусства. А я в это время я увлеченно
разрубала гордиевы узлы путанки своей личной жизни и проворонила благостный
период, когда художники резко богатели.
Затем, пошли новые законы - справки от министерства Культуры, налоги,
перекрывающие изначальную цену картины в несколько раз, - все это отпугнуло
наших кормильцев. Но некоторые торговцы картинами находили у нас того
художника, который мог принести им немалый доход, и увозили с собой
художника. Чтобы писали сразу на месте, и не надо было тратиться на подачки
нашим чиновникам. Таким художником и оказалась я. Теперь, я думаю не
страшно и закурить. Газ выветрился. - Она прервалась, прикуривая нарочито
медленно, видно было, что она гасит свой энергетический запал.
- Как же тебе повезло в итоге, - нарушил тишину Вадим.
- И повезло и не повезло одновременно. Все началось с того, что тот,
кому понравились мои полотна, чего-то не понял, а быть может та, которая
пристраивала их, забыла сказать, что автор - женщина. И так как я
подписывалась псевдонимом "Ви-Тори" - мои работы он продал, как работы
Виктора Тори. Как истинный шоу мен, покупатель моих картин знал, что подать
без соуса, как говорят французы, это значит совсем не подать, и давая
рекламу, расписывал невероятные байки про судьбу русского художника,
которого он откопал. А потом приехал за ним, то есть за мной. Испытав
легкий шок, после того, как узнал что я, его художник Тори - женщина, тут