"Елена Сулима. Московские эбани " - читать интересную книгу автора

же выкрутился, предложив мне ехать и работать у него, но никогда не
объявляться в среде заказчиков и покупателей. А я была в таком положении,
что с радостью согласилась подписать контракт на три года работы, лишь бы
умотать от всех своих заморочек. На словах обговорили, что автором моих
работ должна была считаться не я, а некий мистер Тори. Этот псевдоним пошел
от Виктория-тория... Тори. Ты понимаешь, что это значило?
- Тебя замуровали в башню. Ты выдавала продукцию, а слава доставалась
мистеру Икс.
- Все не так мрачно. В башню меня никто не замуровывал. Я жила на
столь просторной вилле. Такие лишь снились нашим новым русским. Да что мне
тебе говорить, ты, наверняка, сам все знаешь. - Виктория жестом предложила
ему следовать за собой и, проведя на кухню, принялась готовить кофе, затем
разлив его по чашкам и предложив, ставшему растерянно послушным, Вадиму
присесть на табуретку, продолжила:
- Но все эти виллы, условия слуги - ничто не трогало меня. Я была как
отмороженная, как во сне. Мир вокруг был столь далек от моего понимания,
что я и не стремилась вникать его детали, свыкаться с ним. Но, во всяком
случае, он был удобен, для того чтобы делать то, что мне всегда хотелось
делать. И всегда удавалось с трудом, преодолевая невероятное сопротивление
среды, людского мнения о том, как надо правильно жить женщине. Здесь, то
есть, там я все делала правильно. Мир позади меня был ясен, но столь жесток
ко мне, что при воспоминании я ничего не чувствовала, кроме боли. - Она
сказала и замерла на секунду, словно вглядываясь в себя прошлую и не веря
себе: - Когда я вышла из самолета дул сильный ветер. - Продолжила она,
Вадим откинулся на спинку стула, чувствуя, как разглаживаются морщины
внутреннего напряжения: - Ветер всегда действовал на меня вдохновенно,
потому что я ходила раньше на катамаранах. А на них не спрятаться в каюту
от ветра и мороси, как на яхте, можно только щуриться, и вглядываясь
вперед, ловить воздух парусами... - Она вновь замолчала ненадолго, и Вадим
представил её лежащей распластав руки на палубе под солнцем. Шикарная,
соблазнительная сцена никак не омрачалась ни моросью, ни ветром. "Но зачем
она об этом вспомнила - о ветре подумал" - Вадим и перестал слышать её
рассказ, лишь ритм, и отдаленное ощущение белого города - Кейптауна...
"...словно проплывало мимо, и было настолько не мое и мое в тоже
время, что мне казалось: это мой, мой и только мой сон... ...Потом - вторую
картину, не оглядываясь, не вникая в детали окружающего, черпая все лишь
изнутри себя... А когда мой продюсер узнал, что я ещё и не умею водить
машину, он был поражен также, как если бы я заявила, что не умею ни читать,
ни считать... Он приставил ко мне человека, который начал учить меня
водить. И вот день на третий моих мучений, учений... ...кругом виноградники
и неожиданно выпирающие из-под земли скалы... Сплошная луна!.. ...и тут я
увидела корову... Сознание мое зацепилось хоть за что-то родное с детства,
и я пробудилась окончательно..."
Вадим тряхнул головой, пытаясь тоже пробудиться, и сосредоточился, а
она продолжала:
- Но пробудилась я так, словно перешла поле сна, по другую его сторону
в новой жизни, понимая, что никогда мне уже не вернуться в свое прошлое,
потому, что теперь оно, прошлое, стало для меня сном. Но я осталась той же.
Я всегда боялась коров. Их покорная тупость в глазах всегда приводила меня
в состояние панического отвращения. Но коровы все равно напоминали о