"Павел Сутин. Эти двери не для всех (Повесть в новеллах) " - читать интересную книгу автора

дальше жить собираешься? Чайников будешь натаскивать в Азау? Детишек учить?
У тебя даже тренерского диплома нет. Просто ты хочешь жить в свое
удовольствие, хочешь, чтобы вся твоя жизнь была сплошным горнолыжным
курортом..." Он тогда попытался что-то ей объяснить. "Это моя среда
обитания, понимаешь? - говорил он. - Я себя там чувствую хорошо, я человеком
себя там чувствую... Да хоть и чайников натаскивать! А Молгенетика - это не
моя среда. Ну не для меня это - утром на работу, вечером с работы... Я даже
не простужаюсь в горах! У меня в горах нога болеть перестает! В Москве
болит, а в Терсколе - никогда".
Наташке все это не казалось убедительным...
Он прочертил две коротких дуги по нетронутому снегу и славно приложился
плечом о ствол.
"Твою мать..." Дальше было сложнее - он знал. Дальше торчали камни. Он
приметил язык снега меж двух зазубренных ступенек, спрыгнул туда, лыжи едва
поместились на языке, заскрежетал кант. Разумеется, он сегодня был не на
"Вертиго". На этом склоне лыжи для фри-райда были ни к чему. Он шел на своих
прошлогодних "Династарах".
Он боком свалился в желоб между двумя скалами... Слева мелькнула
шероховатая стенка в серо-оранжевых пятнах лишайника.
"...Вы по три раза за зиму берете отпуск за свой счет, - недовольно
сказал Лопатин, шеф. - А у лаборатории есть утвержденный план. Ну да, я тоже
уважаю спорт... У меня, если хотите знать, был первый разряд по многоборью.
Но надо разделять научную работу и... физические упражнения! Вы об этом
подумайте!" Боже, как же ему все это осточертело...
"Рессон шел одиннадцатым. Его мне не сделать, - думал он. - Рессон
хорош. Еще бы он не был хорош!.. Он из Валь-д'Изера, он там родился, там
живет и там круглый год, падла такая, катается... А я - турыст. Я в горах
наскоками. Если же хочешь быть профи, то надо проводить в горах весь сезон.
А еще лучше - жить постоянно..." Ну да, получится у него "жить постоянно",
как же... Три года тому назад, когда у него был промежуток между Институтом
биоорганической химии и Молгенетикой, он зиму проработал спасателем на
"Мире". Раскатался за сезон так, что пошла слава, а весной австрийцы
пригласили сниматься в ролике. Молодежь в Азау смотрела на него как на
дедушку экстрима Ансельма Бо. Наташка два раза прилетала к нему, а потом
сказала: "Это, конечно, все очень хорошо, очень романтично... Только что это
за семья, когда ты четыре месяца в горах? А ты не думал, что мне
посоветоваться с тобой надо иногда? Что у папы артрит, он водить больше не
может, надо гараж продавать? Я должна это делать? И потом, ты извини, но я
уже забыла, когда занималась с тобой любовью на равнине... А в "Чегете"
кровать скрипит, и тараканы... Ты однажды вернешься из своего вонючего
Терскола, а жены нет. Была, да вся вышла".
Еще раза два он уходил немного в сторону, зарываясь по колени в снег.
Один раз упал. На этом аттракционе можно было падать - лишь бы потом встал.
На фри-райде падение в nо-fall-zone сулило дисквалификацию. А здесь -
ничего. Лишь бы доехал.
Впереди мелькнул просвет между соснами. Он уже крутил вензеля по колее,
пропаханной до него, и уже просчитывал не на три-четыре метра, а больше. Он
пролетел под самым сиденьем подъемника, наползавшим снизу. Там, на креселке,
был пассажир. Ему даже показалось, что пассажир его сфотографировал - сквозь
громкий шорох лыж он расслышал чмокающий щелчок. На соревнованиях "под