"Олег Суворов. Злой Город " - читать интересную книгу автора

почему же вы думаете, что высшими радостями являются радости зрелого
возраста, а не радости духовной близости к Богу, которые, как я очень
надеюсь, вам еще предстоят?
- Да, здесь вы, может быть, и правы. Но как достичь этих радостей? - на
этот раз улыбнулся Дмитрий.
- А вот теперь вы обратились непосредственно по адресу, - и отец игумен
встал, оживленно потирая руки. - Вот послушайте, что старец Амвросий писал
по этому поводу Льву Толстому, - он подошел к своему рабочему столу и снял с
него книгу. Дмитрий в этот момент успел переглянуться с Погореловым и
сделать такой жест, который мог одновременно означать два вопроса: а где же
обещанный чай и а не пойти ли нам отсюда?
- Вот его подлинные слова, - отец Мерхесидек вернулся на свое место. -
"Все труды и подвиги телесные и даже подвиги самоумерщвления, если они не
направлены исключительно к исполнению заповедей Евангелия, и в особенности
смирения, не только не приносят пользы душе, но наоборот - приносят ей
величайший вред и совершенно ее погубляют". Смирение, мой друг, и исполнение
святых заповедей - вот тот путь к блаженной жизни, о котором вы меня
спрашивали.
Подвижная физиономия Дмитрия так красноречиво вытянулась, что отец
Мерхесидек не мог этого не заметить.
- Вы разочарованы?
- Откровенно говоря, да. Ведь смирение, как и вера, является
психологической особенностью характера - кто-то ею обладает, кто-то нет.
Более того, я давно заметил и ваш пример, отец Мерхесидек, это только
подтверждает, что стоит самому умному человеку уверовать в высший разум, как
тут же начинается окостенение его собственного ума, неизбежно приводящее к
догматизму. Грубо говоря, любой ум, имеющий какой-либо авторитет, кроме
самого себя, обязательно окажется в плену догматизма, а значит, потускнеет.
- Ну, здесь я с вами не соглашусь, - проворно отозвался отец
Мерхесидек, но Дмитрий не менее проворно его перебил:
- Извините, еще два замечания.
- Пожалуйста.
- Во-первых, насколько я помню, сам Амвросий однажды так долго заставил
ждать Толстого перед своей кельей, что тот просто обиделся и ушел.
- Чем доказал свою гордыню!
- Почему он, а не Амвросий?
- Потому что святой старец доказал свое смирение во множестве других
случаев!
- Другие случаи не назывались Львом Николаевичем Толстым!
Возникло некоторое напряжение, которое попытался сгладить Погорелов,
примирительно заметив Дмитрию:
- Вы забываете, что Амвросий встречался и с Достоевским.
- Ну, Бог с ним, - кивнул Дмитрий, - второе возражение важнее. Почему
церковь, являясь, в сущности, одним из социальных институтов и зараженная
всеми его человеческими болезнями, начиная от бюрократизма и кончая
бесчестием некоторых своих служителей, тем не менее претендует на небесную
роль, на особое место в жизни общества? Где же тут смирение, если место
почившего в бозе Политбюро ЦК КПСС пытается занять Священный Синод? Я уж не
говорю об истории борьбы церкви за политическую власть, но на каком
основании вы, со всем своим показным смирением, претендуете на власть