"Виктор Суворов, Ирина Ратушинская. Золотой эшелон " - читать интересную книгу автора

нами едет?
- Извините, товарищ полковник, женщина ехала ради мыла, но, сообразив,
что мыла нет, едет... ради меня.
- Понял. Она едет ради тебя. Но ты-то ради чего едешь? Ты-то понимаешь,
что пустой контейнер или полный, но речь идет о мыле! Офицер, которому
приказали возить мыло и ради этого убивать людей и жертвовать людьми и
собственной жизнью - больше не офицер. Прости меня, Поль, ты торговец и
ничего плохого в этом нет, но офицер не имеет права убивать людей ради мыла,
и настоящий офицер обязан не выполнять таких приказов, но застрелиться. А
перед тем как застрелиться самому, офицер обязан доложить своему командиру,
чтобы и тот имел возможность застрелиться.
Зубров умолк и долго молчал.
Потом вдруг стал официален: застегнуться на все пуговицы - как в армии
говорят.
- Значит, так. На первом разъезде загоняем эшелон в тупик. Назначаю
комиссию для вскрытия контейнера. В составе комиссии: я - полковник Зубров,
майор Брусникин и капитан Драч. Гражданин США Поль Росс членом комиссии быть
не может, но приглашается в качестве свидетеля и консультанта.
- Принято.
- Зачем вскрывать? - не понял Драч. - Довезем до Москвы и сдадим.
Печати на месте, и - дело с концом. Нам такой груз дали, мы такой и довезли,
а если контейнер пуст, так то не наше...
Зубров так глянул на Драча, что тот тут же зарекся: в вопросах
офицерской чести мнения своего больше при Зуброве не высказывать, да и
вообще пересмотреть свою позицию в этом вопросе.
- Я предлагаю, товарищ полковник, - вступил Брусникин, - не торопиться
со вскрытием, а дождаться ночи... и вскрыть без посторонних.
- А чего нам бояться? Если там действительно стратегическое вооружение,
аппараты какие и прочее, то личный состав батальона это и без нас знает. А
если там... мыло (есть или было)... то какой нам теперь смысл из этого
делать тайну? Мы опозорились до конца своих дней, и наш позор все равно
станет рано или поздно всем известен. Вот и разъезд. Брусникин!
- Я!
- Распорядитесь остановить поезд и загнать его на запасной путь.
Рванул Зубров печати так, что, казалось, и кусок металлической двери
вырвал. Скрипнули запоры, открылась дверь и Зубров вошел в
двадцатипятитонный контейнер, как в пустую камеру человек на пятьдесят. Он
прошел в самый конец, туда, где у дальней двери валялся разбитый ящик с
брикетами в желто-зеленой упаковке. Зубров поднял один, развернул, понюхал.
Прочитал этикетку - "ZEST" и бросил на пол.

Глава 14

ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ

Петрович оторвался от бинокуляра и прикинул кинжал на ладонь. Все шло
одно к другому: и вес, и форма, и нежный муаровый узор.
- Да ты, Петрович, может, сам из XII века сбежал? - ахнул Санек, когда
Петрович впервые выдал ему серию булатных клинков.
Делано было добросовестно, по-старому. Чистое железо рубилось не