"Виктор Суворов, Ирина Ратушинская. Золотой эшелон " - читать интересную книгу автора

модели.
Остаток древнего костра был растерт в порошок и задут в приготовленную
к литью форму. Полученную бронзовую фигурку Петрович наладил на анализ, и
результат был: шедевр IV века до Рождества Христова. Что он способен делать
шедевры - Петрович и не сомневался, но продавать свои работы было позволено
только одной категории лиц: членам Союза художников. Мало того, что большая
часть заработка шла в карман государства. За членство надо было платить еще
и верноподданностью тому же государству. Каковая верноподданность должна
была периодически проявляться в работах членов союза - по мере
государственной надобности. А это для Петровича было слишком. С малолетства
он откуда-то знал, что душу во все века продавали одному и тому же
покупателю.
Раз нельзя зарабатывать работами двадцатого века, рассудил Петрович, -
обратимся к векам другим, а предки пусть не взыщут.
Он споил ведро водки лаборантам института археологии и обзавелся
коллекцией почтенных головешек с возрастом от X века до Рождества Христова и
до наших дней. Он сжег в печке свою написанную, но не защищенную еще
диссертацию о сварке взрывом. Переселился к обрадованному до изумления
свекру в подмосковную деревню Храпово, к тому времени почти обезлюдевшую. И
взялся за дело.
Через три месяца коллекция американского миллиардера Харальда Пламмера
пополнилась великолепно сохранившейся греческой статуэткой-светильником
эпохи великих мастеров. Деньги Санек и Петрович честно поделили пополам. За
пару лет к Петровичу в деревне прибилось еще несколько специалистов. Он
привечал всех, умеющих что-то делать своими руками. Поладить с колхозными
властями было легко: им вечно требовался ремонт техники. Потом, когда уже
непонятно стало, какая где власть, - поселок продолжал процветать. Умельцы
делали все, чего требовал черный рынок, - от икон до сварочных аппаратов.
Только наручники и прочую дрянь Петрович наотрез отказывался производить.
Коровник, приспособленный под литейный и кузнечный цеха, выглядел
заброшенной развалюхой. Это было золотое правило поселка: не вводить в
соблазн возможных грабителей. Но внутри торцевой дубовый пол в желтом свете
натриевых ламп будто и не топтан был представителями каких угодно властей. В
цеху красовалась новенькая машина центробежного литья фирмы "VIGOR". Ее
Петрович по Санькову посредничеству выменял у посла Марокко на египетский
ларец времен фараонов XIV династии.
Бронза была уже доведена до нужного градуса. Как толпа на площади,
почему-то подумал Петрович и вытащил из сейфа банку с наклейкой "XV век". С
полчайной ложки черной пыли он осторожно пересыпал в фарфоровую чашечку
приспособления, напоминающего турецкий кальян. Одну из трубок "кальяна" он
вставил в литник формы и, сплюнув через левое плечо, вдул пыль.
- Ну, Леха, мерь температуру! Порядок? Льем!
Жидкая бронза, хлопнувши, перелилась в фарфоровую ванну, и Петрович тут
же включил рубильник. Центрифуга взвыла, как сирена, и бронза шарахнулась в
укромные закоулочки.
Петрович уже закуривал вторую сигарету, когда Леха, отстегнув защелки
кожуха, вынул форму. Коническое отверстие литника было наполовину пустое, и
Леха заулыбался. Заливка явно удалась. Петрович даже не стал смотреть на
форму.
- Порядок, Леха, кидай ее в щелочь, а завтра с утра начинай чеканить.