"Светлана Светигор. Живой Сталин (Фрагмент сборника "Сталин: легенды и были")" - читать интересную книгу автора

о планах реконструкции, передвигая макеты старых зданий и новых
построек. Сталин молча слушал. Каганович по-своему истолковал
молчание и, войдя в раж, перешел к главному - к переносу здания
Храма Василия Блаженного. Он потянулся к миниатюрному макету
здания и тут же услышал:
- Поставь Храм на место.
Hа этом обсуждение было закончено.


С подчиненными Сталин держался подчеркнуто вежливо, не
допуская панибратства или фамильярности. Ко всем он обращался
исключительно на "вы", за исключением Шапошникова, которого он
звал по имени и отчеству - Борис Михайлович, а также Молотова, с
которым был на "ты"; в остальных случаях называл человека по
фамилии. Обращение к одним по фамилии, а к другим по имени и
отчеству могло создать неправильное представление, что Сталин
кого-то выделяет. Раз и навсегда избранная им форма общения
исключала всякую двусмысленность. Молотов и Шапошников были
редким исключением. Если кто-то забывал о существующем негласном
правиле, Сталин напоминал. Однажды во время доклада кто-то
назвал всем известного маршала по имени и отчеству "Иван
Иваныч". Сталин заметил и тут же отреагировал:
- А кто такой этот Иван Иваныч?


Hи один человек в мире не мог оказать давления на Сталина, в
том числе и Папа Римский, который однажды попытался обратиться к
нему с просьбой - по возможности облегчить положение католиков
на территории России.
Эту просьбу передал министр иностранных дел Франции Пьер
Лаваль. Он нанес визит в Москву и был радушно принят Сталиным,
который надеялся на помощь французов в предстоящей войне с
Германией.
Черчилль пишет в своих воспоминаниях: "Сталин и Молотов,
конечно, стремились прежде всего выяснить, какова будет
численность французской армии на Западном фронте, сколько
дивизий". Hе добившись вразумительного ответа, Сталин был
разочарован, но виду не подал.
В конце беседы Лаваль неожиданно спросил: "Hе можете ли вы
сделать что-нибудь для поощрения религии и католиков в России?
Это бы так помогло мне в делах с Папой".
Сталин переглянулся с Молотовым, усмехнулся:
- С Папой? А сколько у Папы дивизий?


Черчилль, прилетев на Потсдамскую конференцию, первым делом
изъявил желание посетить Берлин. Он осмотрел город, побывал в
бункере Гитлера и на развалинах рейхстага. Перед рейхстагом
Черчилль увидел огромный плакат в ярко-красной рамке. Hа нем
было что-то написано на русском и немецком языках. Черчилль