"Роман Светлов. Легенда о Тевтобурском лесе." - читать интересную книгу автора

Потом делал примочки на глаз и паниковал. В голове не укладывалось
сочетание этих миров: один, где тебя могут убить каждую минуту, где страха
смерти почти нет, есть лишь желание выбраться и отомстить. Или наоборот -
отомстить и выбраться. И другой мир, защищенный четырьмя стенами, одеялом,
медицинским обслуживанием, где страх перед смертью, наоборот, ввергал меня
в панику.
Нет, паника - не то слово. Оба мира уже сосуществовали во мне. Я
пытался, но не мог сказать о Тевтобургском лесе: "Какая дикость и
нелепость!" Он стал моей частью. Если не голова, то сердце было уверено в
правомерности его существования.
Я начал восстанавливать цепь событий. Помнил моменты вчерашнего и
сегодняшнего пробуждений, но не мог вспомнить, с какого именно момента
начинался сегодняшний сон. Словно вчерашний день я провел вне времени, а
ночью вернулся к исходной точке.
Потом я сообразил, что за восемь-девять часов сна этой ночью реально
прожил вдвое больше времени. Я пытался понять почему. Подобные мысли
занимали меня до вечера, пока стрелки часов не стали приближаться к
девяти. Тогда меня охватил страх: я бросился варить кофе. А вслед за
страхом пришел стыд.
Стыд перед теми четырьмя, которым я помогал, и которые меня выручали.
Через них - перед батавами, которые могли все, которые так здорово
сражались, - и за меня тоже. Перед всеми, кому предстоит штурмовать
проход.
Наконец - стыд перед их миром. Не худшим, не лучшим: другим.
Страх боролся со стыдом, и я совсем измучился. Часы показывали
полночь, а я уже чувствовал, что устал и страшно хочу спать.
Прекрасно помню, что собирался варить новую порцию кофе, но не
выдержал. Уснул прямо так: сидя за столом.
Настало утро. Я увидел недокопанный ров, недоделанный вал, который
едва прикрывал нас от стрел. На вторую ночь оставаться здесь нельзя.
Утро было серым. Шел дождь. Наконец-то дождь, о котором я читал у
Дельбрюка. Перед нами находился проход. Светло-серый треугольник острием
вниз в темно-коричневых горах. Горы огибали нас, как подковы. Перед
ущельем лежали холмы, кое-где покрытые вереском. В проплешинах был виден
песок - потемневший и потяжелевший под дождем.
Эти холмы стояли в несколько рядов: словно защитники ущелья. На них
расположились германцы. В шкурах, в латах, с копьями, топорами, дубинами.
Старые и молодые, еще безусые лица. Что-то жующие, возбужденно зевающие,
мрачно насупленные. Дождь струйками бежал по подбородкам. Германцы
сливались в тупую, бесповоротно враждебную массу.
Они хотели правильного боя. Если они отступят еще раз, это будет
означать, что все их усилия окажутся напрасны. Наконец-то! Забылись
сырость, холод, усталость, пустые желудки, из-за которых оружие казалось
еще более тяжелым, а движения неуклюжими. Как варвары могли одолеть нас в
правильном бою?
Они не помешали нам развернуться. Вот только батавов оставалось
слишком мало, не больше половины. Они и сейчас стояли в центре, на самом
важном месте. Наш легион был справа от них, второй - слева. Третий ушел в
сторону, он обходил холмы по бездорожью.
Это я еще запомнил.