"Роман Светлов. Сон Брахмы" - читать интересную книгу автора

плохо слушающихся руках.
Последним, что он помнил, был глухой удар о капот. Реальность пошла
кругами - словно вода от падения камня. Пистолет, крутясь, летел в сторону,
а он не мог его поймать.


* * *

Церковь горела как хорошая восковая свеча: чисто, ровно, почти без
дыма. Веселое желтое пламя поднималось в темное ночное небо, а пожарные,
прихожане и церковные служки, бестолково суетящиеся вокруг сложенных еще при
Иване Грозном стен, отбрасывали четкие тени на молодом осеннем снегу. Жар
шел вверх, к небу, а не вниз, на землю. Это было величественное зрелище, и
отец Иоанн безотчетно залюбовался им.
Горели дела его рук: почти четыре года он поднимал этот храм - без
особой помощи от митрополии, на внутренней вере, силе и связях, которые
остались от прошлой его жизни. Горели иконы и фрески, которые пощадила даже
советская власть. Все шло прахом - а он любовался. Большинство церквей
когда-либо гибнут. Ветшают, разваливаются, превращаются в строительный
мусор. Смерть его церкви была быстрой, яркой, красивой.
- Отче! - перед Иоанном выросла грузная фигура Андрея Нахимова,
церковного эконома и казначея, решавшего при необходимости, помимо
экономических, вопросы деликатного свойства. - Все живы, слава Богу! А ведь
тот, кто поджег, мог бы подпереть полешком входную дверь. По старинному
деревенскому обычаю. И сторож, и служки при памяти - но рассказать толком
ничего не могут. Голосят: "Занялось вдруг!" - и все тут. Спали, бисовы дети,
прости Господи! - Андрей широко перекрестился, и отец Иоанн подумал, что
одеяния священника очень пошли бы его церковному секретарю.
Рядом с Андреем Иоанн казался себе щуплым и маленьким человечком.
Недавно настоятель заметил, что священников для своей церкви он подобрал
похожих на себя - невысоких, не слишком выделяющихся: такой снимет облачение
и в мирской одежде легко затеряется в толпе. Его позабавило это наблюдение:
прошлая жизнь, прошлая служба исподволь сказывалась на нем. Вот Андрей -
настоящий настоятель. Большой, сильный, добродушный, хитрый - классический
православный батюшка.
Впрочем, как бы ни выглядели люди, помогавшие Иоанну поднимать храм и
служить в нем, всех объединяла одна черта: они были пришельцами из прошлого,
из времен до ГКЧП и Беловежской пущи, из другого мира и другой жизни. А
потому они были верны - если не Господу, то Иоанну. Поэтому никто из них не
поджег бы храм. Настоятель был уверен, что сделали это люди внешние. И не
сумасшедшие: чтобы храм загорелся сразу, быстро, нужно быть умельцем, а не
безумцем.
- Участковый бредет, - Андрей кивнул на молодого лейтенанта, который
неторопливо подходил к ним. У того было круглое, скуластое лицо, отчего
участкового прозвали Татарином, хотя сам он утверждал, что предки его были
славянами до седьмого колена. "А уж с кем гуляли наши московские бабушки во
времена Ивана Калиты, теперь не знает никто", - отшучивался Георгий Ивашкин,
он же Татарин, когда Андрей подначивал его по поводу внешности.
Не доходя нескольких шагов до настоятеля и его эконома, участковый
остановился, достал из-за уха сигарету и, закурив, глубоко затянулся.