"Роман Светлов. Сон Брахмы" - читать интересную книгу автора

быстрее посмотреть на негативы из церкви.
- Так, говорите, весь архив "Искусствознания" затопили? Чего только в
этой жизни не бывает!
- Милиция утверждает, это несчастный случай, - осторожно вставил
Матвей.
- А как же! - хохотнул Олег Викторович. - Свалить весь архив негативов
в подвал, через который тянутся трубы с отоплением и холодной водой, в
подвал дома, капитальный ремонт которого не делался два десятка лет? Как это
назвать? А вы знаете, дорогие мои, что негативы должны храниться в
определенных условиях, что они вообще-то имеют свой срок хранения? Думаю,
еще до потопа больше половины негативов погибло.
- Нам сказали, что вы делали копии. Это так?
Фотограф расплылся в довольной улыбке.
- Да, это так. Я - запасливый человек. Я копирую все, что мне нравится.
- Фрески в церкви Александра Невского вам понравились...
- Еще бы. Необычные фрески. Я стал одним из первых, кто их увидел. Их
ведь не реставрировали очень долго. А может быть, вообще никогда не
обновляли. Как написали, так и стояли, коптились. Думаю, уже лет двести
назад никто не различил бы деталей фресок. А советская власть дала деньги на
реставрацию! И всего за пару лет до вашей сраной Перестройки.
Матвей никак не прореагировал на слова фотографа. Олег Викторович пожал
плечами и продолжал:
- Реставрировали, конечно, наскоро, но лишнего не пририсовывали и
успели вскрыть почти половину площади первичных росписей. Приезжали из
Москвы, осматривали результат. Среди искусствоведов был и тот Пал Палыч,
который вам обо мне рассказал. Поначалу - скучнейший тип, сухой и надменный.
Он как раз докторскую готовил к защите и имел в кармане договор с
"Искусствознанием" на издание альбома по фрескам церквей XVI-XVII веков.
Думаю, договор с издательством грел его душу не меньше, чем докторская;
деньги-то при советской власти платили... Ну да ладно, не будем о грустном.
Короче, вызвали меня, а я уже участвовал в съемках разных церковных
росписей для альбомов. Выписали мне командировку в вашу слободу, дали
"уазик", чтобы я перетащил технику. В первый же вечер надрались с директором
местного совхоза - с тем, который держал в этой церкви столярку, - пока не
понаехали реставраторы. А наутро пошел фотографировать. Первый день не
помню - голова гудела от зеленой "андроповской" водки, с Пал Палычем
собачился по любому поводу. А на второй день пригляделся к фрескам и стало
интересно. Ни черта, конечно, не понимал, особенно когда Иваницкий
принимался бубнить о канонах церковной живописи. Но какая-то дьявольщина
постоянно чудилась в этих фресках. Особенно когда проявлял негативы. Так,
вживую, это незаметно, но на негативах казалось, что на фресках нарушены
пропорции - совсем чуть-чуть. Ну, знаете, как это бывает на рисунках
шизофреников: все вроде бы правильно, а все равно - шиза.
На негативах казалось, что линии фигур на фресках слегка размыты и чуть
вытянуты. Словно проступают сквозь марево. Знаете, так еще режиссеры модных
фантастических фильмов показывают виртуальную реальность. Почему так
происходило - сказать не могу. При печати все вставало на места, и
получалась точная копия того, что написали четыреста лет назад. Как-то я
спросил у Пал Палыча, не видел ли он что-то подобное при снимках в других
церквях. Он пожал плечами и сказал, что не помнит. Тогда, кстати, мы с ним и