"Роман Светлов. Сон Брахмы" - читать интересную книгу автора

- Похоже, фрески не дают спать спокойно не только нам. Кто-то
добирается до последних их следов, - мрачно вставил Макарий. - Думаю, все со
мной согласны, что эти следы желают стереть.
- Все время, вплоть до сегодняшнего утра, мы с Варей были вместе, -
вздохнув, произнес Матвей. - У нас круговая порука. Мы никому не звонили и о
вас, Олег Викторович, не рассказывали. Так уж получилось. Доверять или не
доверять нам нужно обоим сразу...
- Да понятно, дело молодое, - улыбнулся фотограф. - Я же не слепой, я
видел, что вы на эту девушку смотрите как кот на сметану.
Пока Матвей раздумывал, стоит ли ему обижаться на это замечание,
архимандрит Макарий увел разговор в сторону.
- Я в неменьшей степени должен быть под подозрением. Ходил к Иваницкому
сразу после вас, расспрашивал о вас в Союзе журналистов...
Макарий сам настоял на участии во встрече. После того как Консельеро
заставил его писать докладную записку и отстранил от расследования,
дознаватель нашел отца Иоанна и заявил, что считает себя обязанным
разобраться с делом о пожаре. Матвею были не до конца понятны его мотивы -
то ли Макарий считал себя каким-то образом виновным в смерти Иваницкого, то
ли его не оставляло чувство вины за что-то случившееся в прошлом, в той же
Чечне, чувство вины, которое он не смог одолеть даже с помощью Церкви. А
быть может, он поступал так принципиально вопреки Консельеро и подобным ему
людям в церковной иерархии. Добродетель послушания в нем явно страдала. Шаг
Макария мог иметь серьезные последствия для него - но именно поэтому
дознаватель был настроен решительно.
Отец Иоанн, получивший странный карт-бланш на расследование причин
пожара, некоторое время колебался, раздумывая, нужен ли им такой союзник. И
согласился лишь при условии, что отныне они будут действовать с открытыми
картами.
Фотограф с сомнением выслушал сообщение Матвея, что тот придет на
встречу не один. И лишь узнав, что будет говорить с человеком, который видел
Иваницкого незадолго до его смерти, согласился.
- С другой стороны, здесь вопрос не столько подозрений и недоверия, а
скорее логики. Зачем Церкви сжигать собственный храм, простоявший столько
столетий целым и невредимым? Если при советской власти забыли о том, что там
изображено, то раньше-то знали. И как-то терпели.
- Одно дело - Церковь, другое - вы, - ответил Макарию Олег Викторович.
- А я и был представителем Церкви. Да и сейчас я из Церкви. Вот и отец
Евпатий тоже. Я не просился расследовать дело, меня выбрали просто потому,
что посчитали достойным. У меня нет никаких личных мотивов красть фотографии
или негативы. Представьте, какова должна быть вероятность того, что изучить
причины пожара направили человека, этот пожар вызвавшего! Поймите, я хочу
быть честен перед Богом и перед собой. Мне нужно разобраться во всей этой
истории. Я думаю, она касается не только искусствоведов и даже не только
Церкви. Она касается всех. Не разобравшись, мы и дальше будем жить в
неведении. А мне страшно не знать - был конец света или все же нет.
Макарий говорил без всякого пафоса, но именно поэтому от последних его
слов у сидевших рядом с ним мужчин по спине пробежали мурашки.
Макарий рассказал о встрече с Иваницким. Искусствовед был встревожен и
находился в отвратительном настроении. Он сказал архимандриту, что ему
надоело рассказывать о фресках, которых, как выясняется, уже не существует,