"Маргарита Свидерская. Радуга Над Теокалли " - читать интересную книгу автора

город я не сдам!
Кинич-Ахава резко повернулся спиной к родителям, и кивком головы
приказал Иш-Чель идти за ним. Он понял, что отец не будет предпринимать
какие-либо действия, мать настроена враждебно к невестке и также не может
ничего предложить. Оставалось спросить волю богов и надеяться только на
себя.
"Мой отец болен, его рассудок помутился, мой долг взять правление на
себя и защитить город! А моя мать? Что случилось с нею? Неужели ненависть к
семье отца затмила ей разум?"
Кинич-Ахава быстрым шагом преодолел анфилады комнат и прошел в свои
покои, которые теперь должен был разделить со своей молодой женой. Супруги
молча позволили слугам помочь принять омовение после дороги. Сменили одежду
и принялись ужинать.
Иш-Чель все это время с интересом оглядывала комнату, в которой ей
теперь предстояло жить. Это было просторное помещение, окна выходили на
запад и открывали вид на горы, особенно красивые при закате солнца. Стены
комнаты были занавешены шкурами животных, добытых лично Кинич-Ахава на
охоте. Висели маски богов и богинь, кое-где поблескивали ножи, и стояли
копья. Комната была чисто мужской, строгой, без излишеств. Единственным
предметом с изящными линиями была жаровня, принесенная для обогрева и
разжигаемая ночью.
Когда супруги, наконец, остались после ужина одни, Иш-Чель решила
прервать задумчивость мужа:
- Если Ицамна скажет, что Коацаок должен подчиниться ацтекам, ты
подчинишься?
- Ицамна скажет то, что угодно верховному жрецу, а он принимает
приношения не только от семьи халач-виника...
- Муж мой, ты прав в желании обратиться за помощью к моим братьям и
отцу - они пришлют нам воинов. Мы будем готовить выкуп, оттягивать время...
- Это может не понравиться многим горожанам.
- Но, Кинич-Ахава, ведь твой отец - халач-виник Коацаока, ты - его сын.
Мы все из рода Кокомо! Что же может не нравиться? Нужно использовать все
средства. Очень жаль, что дядя в таком состоянии, иначе ему самому пришла бы
в голову эта идея! Если ты не хочешь говорить об этом с народом, то позволь
мне выполнить это? Никого не удивит, что дочь Кокомо желает обратиться к
своим родным.
- Я не могу тебе запретить выступить перед гражданами и сообщить родным
о нашей беде, но послание должны одобрить и поддержать граждане и жрецы.
- Завтра я обращусь к народу. Не думаю, что мое предложение вызовет
недовольство. В городе достаточно здравомыслящих людей.
- Делай, как считаешь нужным. Я не против твоей помощи. Но, думаю,
имеет смысл поговорить с матерью, она должна мне объяснить, что случилось с
отцом! - Кинич-Ахава подошел к висевшему на стене мешочку и достал из него
разноцветные нити для узелкового письма. Присев на ложе, он поманил жену к
себе. Взял в руки нить, которая должна стать основой и протянул ее Иш-Чель.
Она присела и сосредоточенно стала составлять послание, сплетая и завязывая
на разноцветных нитях узелки.
- Я хочу спросить, ты не обращалась к своей богине? Может быть, ты
сможешь приоткрыть тайну, что тут происходит и что нас ждет? - улыбнулся
жене Кинич-Ахава, какие-то смутные сомнения еще остались у него, а, зная