"Тимур Свиридов. Спасатель" - читать интересную книгу автора

и не правы одновременно.
Я впервые увидел его лицо так близко перед собой, и у меня тут же
сложился портрет, ибо я знал, как верно и точно бывает первое впечатление о
человеке.
"Лицо профессора Кеннета Квастму выдает в нем человека жестких
внутренних принципов. Один взгляд на чеканные черты, резные складки высокого
лба, прямые, вразлет, брови и сжатые, словно тиски, губы, и вы признаете в
нем человека немалых волевых качеств, конечно, сплавленных с недюжинным
талантом и великим трудолюбием. Однако белые виски добавят, что движение к
цели профессора Квастму не было усеяно розами и лаврами. Но глаза - эти
бесноватые, блекло-голубые глаза - яснее ясного скажут: все впереди, цель
намечена, и нет ничего, что помешало бы ее достичь!.."
- Слово "бессмысленность" применимо к нашей цивилизации сразу в двух
значениях, - пояснил профессор, - для меня, например, все то, что вы видите
на экране, давно уже стало пустотой. Но ваша "бессмысленность" - это
обратная сторона смысла, это нехватка какой-то информации. В данном случае -
нехватка звука. Вы меня понимаете?
Квастму говорил теперь более мягко, чем раньше, и я поразился, каким
разнообразием оттенков голоса он владеет. У меня даже закралось сомнение: не
был ли он прежде певцом или профессиональным оратором?
- Понимаю, - кивнул я. - но это заставляет меня тут нее задать вам
контрвопрос: что же вы имеете в виду под своей "бессмысленностью"? И не с
этим ли связан ваш уход от мира, это почти затворничество, на которое вы
себя сознательно обрекли в затерянном заповеднике?


[Image002]


На экране вновь возникло немо двигающее губами лицо. Оно было похоже на
рыбу, вытащенную из воды. Это была женщина лет тридцати пяти. Миловидная, не
без кокетства играющая глазами.
Я посмотрел на профессора, который замолчал, обдумывая ответ. Он
напряженно вглядывался в экран, в эту женщину, и я вдруг понял, что он
отказался не только от того мира, в котором жил, но и от чего-то большего.
- Иными словами, вы спрашиваете: не ушел ли я в этот скит оттого, что
счел наш мир безумным?
- Да.
Квастму бросил на меня сверлящий взгляд и свел брови в одну линию,
хмурясь.
- Что ж, мы, пожалуй, подошли к этому! - Он поднялся. - Послушайте,
журналист, а где ваш блокнот и авторучка?
- У меня отменная память, - сказал я, заинтригованный его словами, - и
я привык на нее полагаться больше, чем на перо и бумагу.
- Тем лучше. Итак, если вы разрешите, я начну за вас задавать себе
вопросы. Ну а если я ошибусь, вы потом скажете. Идет?
- Идет.
Квастму шаркающе протопал передо мной к стене, и я только теперь
заметил на ней изящные мелкие гравюрки, что-то про животных, издалека не
разглядеть. Видно, я здорово был обескуражен в прошлый раз, если даже не