"Невероятная победа" - читать интересную книгу автора (Лорд Уолтер)

Глава 10. "Оставить корабль!"

Сигнальщики на эсминцах охранения заревели от восторга, наблюдая за тем, как неподвижно стоящий "Йорктаун" в 14.02 спустил желтый флаг: "Не имею хода" и вместо него поднял новый: "Имею ход 5 узлов". Механикам авианосца удалось снова ввести в действие три котла, и они полагали, что через некоторое время они доведут скорость "Йорктауна" до 20 узлов, достаточной для взлетно-посадочных операций.

Между тем пожары были локализованы, и в 13.50 капитан 2-го ранга Элдрич доложил на мостик, что условия на полетной палубе являются уже достаточно безопасными для заправки топливом самолетов. В тот момент, когда авианосец дал ход, капитан 1-го ранга Букмастер, столь же хороший психолог, как и моряк, приказал поднять на мачте "Йорктауна" новый огромный американский флаг. Не было человека, видевшего эту картину, который бы ее забыл. Позднее младший лейтенант Джон Лоренц писал:

"Я на всю жизнь запомнил эту картину развевающегося на ветру нашего национального флага... Флаг был огромным, его яркие цвета были прекрасны в солнечном свете... Может быть, впервые я по-настоящему понял, что означает флаг - это все мы - миллионы американцев, вся наша страна!"

Передышка оказалась короткой. В 14.20 радары сообщили о новой волне японских самолетов, приближающихся с северо-запада. По всем боевым постам снова прозвучал сигнал воздушной тревоги. Корабли охранения придвинулись ближе, формируя компактный ордер вокруг авианосца, а на "Йорктауне" изо всех сил старались увеличить ход. В 14.18 авианосец уже давал 8 узлов, затем 10 узлов, 12 узлов... и в 14.28 уже 15 узлов. В этот момент радары эсминца "Бэлч" засекли японцев всего в 37 милях от соединения.

Лейтенант Хасимото знал, что противник должен быть уже близко. Было 14.28. Прошло около часа с тех пор, как они вылетели с "Хирю", и американские корабли должны были уже появиться в поле зрения. Двумя минутами позже он увидел их - крошечные белые следы по пеленгу 80° на расстоянии 30 миль - плотный круг кораблей с авианосцем в центре. Авианосец выглядел совершенно не поврежденным, а в последнем сообщении пикирующих бомбардировщиков говорилось, что они добились многочисленных попаданий и авианосец противника "объят пламенем". Так что, по-видимому, это уже другой авианосец. "Объятый пламенем" корабль не может войти в строй так быстро. Подлетев к лейтенанту Томонага, Хасимото указал ему на корабли противника и вернулся на свое место. Томонага в крутом вираже повернул на юго-восток и в 14.32 приказал своим самолетам построиться для атаки.

Разделившись на две группы, торпедоносцы планировали приблизиться вместе, затем разделиться - Томонага зайдет с правого борта авианосца, Хасимото - с левого. Шесть истребителей лейтенанта Мори начали набирать высоту для лучшего прикрытия.

В 10 милях от цели обе группы были перехвачены американскими истребителями. Спикировав сверху, они мгновенно отправили в океан целый дивизион из группы Томонага. Затем шесть "Зеро" лейтенанта Мори врезались в американский строй, завязав яростный воздушный бой. Это помогло торпедоносцам прорваться, и они ринулись к авианосцу, приближаясь с кормового курсового угла левого борта.

В 14.40 все корабли охранения открыли огонь. Огонь оказался гораздо плотнее, чем ожидал Хасимото. Шрапнель барабанила по крыльям его самолета как град по железной крыше.

Авианосец тяжело развернулся вправо, и Хасимото внезапно обнаружил, что находится с его левого борта, а не с правого, как планировалось. Еще хуже пришлось Томонага - он остался теперь за кормой корабля. Строй его группы распался, и торпедоносцы пытались выйти в атаку по одному, прорываясь через заградительный огонь кораблей охранения. Хасимото решил не делать другого захода, а атаковать авианосец с того направления, на котором он оказался. Он никогда не делал лучшего захода на цель, чем этот, идя на высоте 150 футов над водой. Хасимото видел, как стремительно приближается левый борт авианосца, ощетинившийся вспышками зенитного огня. С дистанции 800 ярдов лейтенант сбросил торпеду.

Капитан 1-го ранга Букмастер наблюдал за вспенившимися белыми следами, стремительно приближающимися к "Йорктауну". Если бы авианосец имел хоть немножко большую скорость! Во время боя в Коралловом море, уклоняясь от японских торпедоносцев, Букмастер вызвал всеобщее восхищение, великолепно управляя 19000-ю тоннами стали. Но тогда "Йорктаун" имел 30 узлов хода, а сейчас - только 19. Еще хорошо, что удалось увернуться от двух первых торпед. Но в 14.44 в воде появился третий вспенившийся след, направляясь на этот раз прямо в левый борт авианосца, чуть в нос от миделя. Стоя на левом крыле ходового мостика, сигнальщик Адаме видел, что торпеда идет прямо в то место, над которым он стоял. Матрос схватился руками за дверь рубки, сжавшись в ожидании взрыва.

Взрыв был страшный. Казалось, огромный авианосец был подброшен в воздух и с большой высоты снова рухнул в море. В памяти многих остались мгновенные впечатления - разлетающийся в щепки настил полетной палубы... поручни ограждения левого борта, скрученные, как гнилой забор... фонтан топлива из разбитых цистерн... едкий желтый дым и огромный фонтан воды, повисший над левым бортом. Авианосец накренился на 6° влево, но все еще шел вперед.

Затем второе попадание торпеды, пришедшееся в тот же левый борт, но дальше в корму, напротив помещения главных генераторов. Взрывом убило всех в помещении главных генераторов, сами генераторы были разбиты, руль заклинило под углом 15° на левый борт, нарушилась связь, погасло освещение. Огромное облако серо-белого дыма повисло над кораблем. "Йорктаун" остановился с креном 17° на левый борт.

Какое-то болезненное чувство охватило всех на крейсере "Портленд", когда они наблюдали за тем, что делается с "Йорктауном". Крейсер вел шквальный заградительный огонь из всех орудий, включая 8-дм орудия главного калибра, в надежде не допустить удара по авианосцу. И было что-то ужасное в этих самолетах, которые упорно продолжали свой путь, несмотря на все усилия, прилагаемые с тем, чтобы их уничтожить. Эти самолеты выглядели подобно "каким-то гигантским хищным птицам, которых не заставить свернуть в сторону, когда они видят добычу".

Как и крейсер "Портленд", вели огонь все корабли охранения. Снаряд с крейсера "Пенсакола" попал в подвешенную под одним самолетом торпеду самолет исчез в ослепительной вспышке взрыва. Другой торпедоносец, сбросив торпеду в "Йорктаун", пронесся над крейсером "Винсеннес" и, изрешеченный зенитным огнем, рухнул в воду в 50 ярдах от носа крейсера. Третий, так и не сумевший выйти в точку сброса торпеды, попал под убийственный огонь орудий эсминца "Бэлч" и, развалившись на куски, упал в море.

В отчаянных усилиях спасти авианосец, американские истребители смело входили в зону зенитного огня своих кораблей. Когда раздались сигналы воздушной тревоги, "Йорктаун" начал выпуск своих истребителей, заправлявшихся топливом на полетной палубе. Восьмым и последним самолетом, успевшим взлететь с "Йорктауна", оказался истребитель Милтона Татла, который служил на авианосце всего 6 дней после окончания училища, идя в свой первый неучебный полет, младший лейтенант Татл взлетел, сцепился с японским самолетом, сбил его, сам получил попадание от собственных зениток, выбросился с парашютом, опустился в море и был подобран эсминцем "Андерсон" - все в течение 15 минут.

Затем наступила тишина. Японцы ушли также быстро, как и появились. В 14.52 последним из всех прекратил огонь крейсер "Портленд", а всего за 12 минут до этого он первым открыл его. Люди падали около своих орудий в полном изнеможении. Напряжение боя спало: теперь все почувствовали нечеловеческую усталость. Многие плакали, глядя на неподвижно стоящий накренившийся "Йорктаун". Выло лишь одно удовлетворение: снова все считали, что ни одному японцу не удалось уйти после атаки.

- Заходите в атаку с носа! - кричал лейтенант Хасимото, когда его торпеда уже шла к цели.

Унтер-офицер Такахаси, следующий за ним, сбросил свою торпеду с еще более низкой высоты, скользя над самой водой и идя прямо на авианосец противника. Зенитный огонь был слабым - по-видимому, американские зенитки не могли действовать на таких малых высотах.

"Мы попали?" - спросил по радио Такахаси. Хасимото, набирая высоту, смотрел вниз. Он увидел, как около борта авианосца поднялся огромный гейзер воды - такой огромный, что лейтенант мог отчетливо видеть его. Хасимото буквально завизжал от радости. Но радость Хасимото быстро угасла. Придя в точку сбора, он надеялся соединиться с самолетами Томонага, но ни один из них не появился. Сам Томонага и не мог вернуться с одним бензобаком, но оказались уничтоженными и все 5 торпедоносцев его группы. Но все 5 самолетов Хасимото уцелели, а также и три из шести истребителей лейтенанта Мори. Правда, три торпедоносца были настолько сильно повреждены, что их дальнейшее боевое использование не представлялось возможным, но дело свое они сделали. Хасимото был абсолютно уверен, что они атаковали другой авианосец, а не тот, который повредили пикирующие бомбардировщики. Уже на подлете он радировал на "Хирю" радостную новость: "Два точных торпедных попадания в авианосец типа "Энтерпрайз". Это не тот авианосец, о котором докладывали пикирующие бомбардировщики".

"Йорктаун" находился в критическом положении. Через 5 минут после окончания атаки кренометр на мостике авианосца показывал крен 26° на левый борт. Капитан 1-го ранга Букмастер позвонил в машину по безбатарейному телефону, но услышал только плохие новости. Старший механик капитан 3-го ранга Дилени доложил, что все котлы погасли - корабль остался без энергии. Вспомогательный генератор цел, но все электроцепи разбиты. Затем на мостик пришло сообщение от командира дивизиона живучести капитана 2-го ранга Элдрича. Он докладывал, что без энергии нет возможности пустить насосы для контрзатопления отсеков и перекачки топлива или сделать что-либо другое для выравнивания крена. На мостике казалось, что "Йорктаун" вот-вот перевернется.

На протяжении нескольких минут капитан 1-го ранга Букмастер, мучительно размышляя, молча ходил взад и вперед, по мостику. Офицеры, стоявшие вокруг, молча ждали решения командира. В конце концов Букмастер принял решение оставить корабль. "Йорктаун" выглядел обреченным, и впоследствии Букмастер заметил:

- Я не видел никакого смысла топить вместе с авианосцем 2000 человек.

В 14.55 был отдан приказ: "Оставить корабль!" Семафором его сообщили на корабли охранения, голосом и по безбатарейным телефонам передали экипажу авианосца. Из машинных отделений, с аварийных постов, из бесчисленных помещений гигантского корабля, спотыкаясь в кромешной темноте нижних коридоров, скользя на облитых горючим трапах, на полетную палубу хлынул поток людей. Крен, темнота, разлитый кругом мазут - все затрудняло подъем наверх. Ни одно учение по оставлению корабля не было похоже на то, с чем пришлось столкнуться в действительности. Были забыты или игнорировались все правила, связанные с оставлением корабля. На мостике был оставлен вахтенный журнал, в шифровальной рубке остался открытым сейф, вокруг лежали шифровальные книги и папки с секретными документами, в помещениях для инструктажа было разбросано более 70 комплектов авиашифров для боевой радиосвязи.

Внизу, в лазарете, врачи и санитары, подсвечивая себе ручными фонарями, пытались организовать подъем наверх 60 раненых. Раненых приходилось тащить на носилках по накренившимся, скользким палубам и поднимать наверх по разбитым трапам. Все в полной темноте или в свете ручных фонарей. А в операционной старший врач авианосца капитан 1-го ранга Дэвис и хирург капитан 3-го ранга Френч Продолжали оперировать тяжело раненного при свете акумуляторного фонаря, ничего не зная о приказе оставить корабль.

Сотни людей столпились на полетной палубе, совершенно не представляя себе, что делать дальше. Некоторые ожидали спуска на воду шлюпок и катеров, забыв, что отсутствие электроэнергии не позволяет этого сделать. Некоторые были мрачны, кое-кто плакал, но, как ни странно, слышались также шутки и смех. Было чуть больше 15.00. Эскадренные миноносцы подошли ближе, готовясь принять из воды экипаж авианосца. Собираясь покинуть корабль, матросы снимали ботинки, и постепенно целый ряд ботинок выстроился на полетной палубе - все они аккуратно стояли носками в сторону борта.

Дюжина концов с узлами была сброшена с поручней вниз, и сначала первые смельчаки, а затем уже непрерывный поток людей начали спуск. Лейтенант Уильям Криншоу вспомнил, как в училище инструктор учил их лазить по канату, объясняя, что при спуске самое главное тщательно перехватывать руки. Однако между теми канатами, что висели в спортивных залах Аннаполиса, и теми, что свисали с поручней "Йорктауна", была большая разница - в училище канаты не были покрыты грязью, маслом и мазутом. Поэтому, когда Криншоу попытался использовать полученные в училище знания, он сорвался с каната и упал в воду.

Матрос Мелвин Франц начал спуск вполне благополучно, но ему на голову упал кто-то спускающийся сверху. Они вместе упали в воду. Боцман Бриггс также сорвался с каната, и, погружаясь в воду, подумал о том, что ему уже не выплыть, несмотря на спасательный жилет. Не считая обычной формы, на боцмане были надеты сапоги, тяжелый свитер и пояс с двумя пистолетами. Но все-таки спасательный жилет выбросил его на поверхность.

Капитан 2-го ранга Рэй спускался вниз, зажав в зубах свою неизменную трубку, показывая пример своим хладнокровием. Один юный матрос сказал, что с первого дня службы мечтал нырнуть в воду прямо с полетной палубы авианосца, но это категорически запрещалось. Он воспользовался случаем и осуществил свою мечту.

Хлынувшее из пробитых цистерн топливо толстой пленкой покрыло поверхность воды вокруг авианосца. Людей тошнило и рвало, пока они доплывали до чистой воды.

Экипаж уже почти полностью покинул авианосец, а внизу в операционной Дэвис и Френч, все еще не зная ничего, продолжали оперировать раненого матроса. Когда операция закончилась, Дэвис вышел и позвал санитаров, чтобы те унесли раненого. Никто не отозвался. Тогда Дэвис спросил пробегавшего мимо какого-то матроса, куда девались санитары, и только тогда узнал, что уже давно отдан приказ оставить корабль. Дэвис и Френч вынесли раненого на полетную палубу. Затем Дэвис снова спустился вниз, чтобы проверить, не остался ли кто-нибудь в лазарете. В полной темноте это было трудно сделать, он крикнул несколько раз и, не получив ответа, снова поднялся на палубу. На корабле уже не было никого, и Дэвис, спускаясь вниз по канату, был уверен, что покидает авианосец последним.

Но на мостике еще находились капитан 1-го ранга Букмастер и старший помощник командира капитан 2-го ранга Кайфер. Букмастер приказал старпому покинуть "Йорктаун". Немного поколебавшись у борта, Кайфер начал спускаться по канату. Сорвавшись, старпом ударился о корпус корабля и сломал себе ногу, но это не помешало ему отплыть на безопасное расстояние от авианосца.

Завершив последний обход корабля, капитан 1-го ранга Букмастер также спустился по канату вниз. Он подплыл к одному из спасательных плотиков, но тот оказался переполненным ранеными, и командир авианосца продолжал плыть, держась за леер плотика.

Шлюпки и катера с эсминцев подводили переполненные людьми плотики к бортам своих кораблей. За борт были спущены грузовые сети, и сотни мокрых, измазанных мазутом людей начали подниматься на палубы эскадренных миноносцев. Количество спасенных было слишком большим даже для семи эсминцев. Один только "Бэлч" принял на борт 720 человек. В 16.46, когда эскадренные миноносцы последний раз обследовали район вокруг оставленного авианосца, на их борту находилось 2 270 человек. Одним из последних на борт эсминца "Бэнхэм" был поднят английский наблюдатель, капитан 2-го ранга Королевского флота Великобритании, Лэйнг. Мокрый и измазанный мазутом, но в фуражке, англичанин вскарабкался на палубу эсминца, отдал честь флагу и сказал: "Боже, храни короля! Боже, храни флот Соединенных Штатов!"

Адмирал Флетчер следил за действиями торпедоносцев противника с мостика тяжелого крейсера "Астория". Никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. Японцы точно знали, где найти "Йорктаун", а он до сих пор понятия не имел, где их четвертый авианосец. Три часа уже прошло с тех пор, как 5-я разведывательная эскадрилья вылетела в поиск на северо-запад, но от нее все еще не поступало никаких сообщений. Флетчер уже обдумывал возможность посылки гидросамолетов крейсера на Мидуэй, чтобы попросить тамошнее командование произвести новый поиск летающими лодками. Адмирал еще не знал, что четвертый японский авианосец уже обнаружен.

Лейтенант Сэм Адаме, один из пилотов 5-й эскадрильи, ведя за собой два самолета своего звена, осматривал самый западный сектор района поиска. В течение трех долгих часов полета обнаружить ничего не удавалось. В 14.30 Адаме повернул назад и уже будучи на полпути от американских авианосцев неожиданно увидел внизу целую гирлянду белых следов. Осторожно приближаясь, Адаме пересчитал следы - их было 10. Вскоре лейтенант смог опознать четыре эсминца, три крейсера, два линкора и... Вот он - четвертый авианосец! Все соединение противника шло на север со скоростью 20 узлов. Адаме определил позицию противника, доложил о ней голосом по микрофону, а для верности приказал своему стрелку-радисту дублировать это сообщение морзянкой.

Сообщение пришло на "Йорктаун", когда еще отбивалась атака торпедоносцев. Его хотели передать по внутриэскадренной связи на 16-е оперативное соединение, но не успели этого сделать, поскольку корабль лишился энергии. Тогда сообщение передали прожектором на крейсер "Астория" для ретрансляции Спрюэнсу. Адмирал Флетчер облегченно вздохнул - наконец обнаружен последний авианосец противника! В 15.08 это сообщение было принято на "Энтерпрайзе". Штаб Спрюэнса начал подсчитывать имеющиеся в распоряжении силы. Торпедоносцев уже не было вообще, истребителей едва хватало для воздушного патруля. Пришлось создать сборную "команду" из трех различных эскадрилий пикирующих бомбардировщиков. 6-я бомбардировочная и 6-я разведывательная эскадрильи насчитывали вместе 11 "Донтлесов". К ним добавили и 14 пикировщиков, перелетевших с "Йорктауна". Возглавить авиагруппу должен был лейтенант Эрл Галлахер.

В помещениях для инструктажа смертельно усталые летчики ждали команды, стараясь не смотреть на пустые кресла тех, кто не вернулся из боя. В 15.15 заработали телетайпы, сообщая данные об обстановке, а в 15.30 громкоговорители разнесли по авианосцу команду: "Пилоты! По самолетам!" "Энтерпрайз" повернул под ветер, и Галлахер повел на взлет свою пеструю авиагруппу. Один из бомбардировщиков сразу же вернулся назад, но остальные 24 "Донтлеса", продолжая полет, развернулись навстречу послеполуденному солнцу.

Когда пикировщики "Энтерпрайза" уже скрылись за горизонтом, на "Хорнете" произошло чудо. К 15.00 экипаж уже перестал надеяться, что вернутся самолеты исчезнувших эскадрилий. Однако минут через 10 были замечены приближающиеся с юга самолеты. Противник? Нет, это были "Донтлесы" Уныние сменилось буйной радостью, когда 11 бомбардировщиков 8-й эскадрильи Раффа Джонсона совершили посадку на авианосец. Эскадрилья заправилась горючим на Мидуэе и вернулась на корабль, чтобы продолжать бой.

Самолеты быстро подготовили к вылету, и в 16.03 вслед за самолетами "Энтерпрайза" вылетели 16 пикирующих бомбардировщиков "Хорнета", ведомые лейтенантом резерва Эдгаром Стиббинсом.

"Авиагруппы 16-го оперативного соединения вылетели для удара по авианосцу противника, о котором доложил ваш разведывательный самолет", просигналил адмирал Спрюэнс Флетчеру и добавил: "Имеете ли какие-нибудь приказы для меня? Флетчер немедленно ответил: "Нет. Действуйте по собственному усмотрению". Это было очень разумное решение. Флетчер командовал всеми американскими силами в этом районе, но он потерял свой авианосец, а Спрюэнс имел их два. Поэтому Флетчер поступил совершенно правильно, устранившись от руководства боем. С этого момента судьба сражения перешла полностью в руки контр-адмирала Раймонда Спрюэнса.

- Сражение еще можно выиграть, - сказал адмирал Ямагути командиру "Хирю". - В самом худшем случае, мы ведем сейчас борьбу один на один. Действительно, если учесть, что один американский авианосец был поврежден бомбами, а второй - торпедами, силы снова уравнялись. Адмирал немедленно приказал лейтенанту Хасимото, только что вернувшемуся после торпедной атаки, возглавить третью ударную волну против американского флота.

Беда была в том, что уже почти не оставалось самолетов. В лучшем случае, могли вылететь только 5 пикирующих бомбардировщиков и 4 торпедоносца. Истребителей с ними уже нельзя было послать - 6 оставшихся "Зеро" должны были прикрывать авианосец. Кроме лейтенантов Хасимото и Сигемацу, уже не осталось летчиков-офицеров. Все смертельно устали. Сам Хасимото не вылезал из самолета с самого рассвета, а ему предстоял еще один боевой вылет. Приняв все это во внимание, адмирал Ямагути решил отложить вылет до 18.00, чтобы летчики могли хоть немного отдохнуть и что-нибудь поесть - ни у кого во рту не было крошки с самого завтрака. Кроме того, эта отсрочка позволяла нанести удар по американцам в сумерках, что давало столь малому количеству японских самолетов лучшие шансы в борьбе с американскими истребителями.

Лейтенант Хасимото не мог даже есть, настолько он устал. Свалившись на один из диванов помещения для инструктажа, он тут же забылся в тяжелом сне.

На полетной палубе механики готовили к вылету опытный скоростной разведывательный самолет типа 13, который перелетел с "Сорю". Он должен был лететь впереди остальных, чтобы вывести их на американские авианосцы. На посту управления авиацией капитан 3-го ранга Кавагучи жадно совал себе в рот шарики риса. Было ровно 17.03, когда раздался испуганный крик сигнальщика, прокричавшего страшные слова: "Прямо над нами пикирующие бомбардировщики противника!"