"Невероятная победа" - читать интересную книгу автора (Лорд Уолтер)

Глава 12. Победители и побежденные

На Мидуэе и в мыслях ни у кого не было, что все уже кончилось. Дело не могло ограничиться одним утренним налетом - японцы, без, сомнения, вернутся. Капитан 1-го ранга Симард, считая, что перед заходом солнца атолл подвергнется бомбардировке с моря, приказал рассредоточить самолеты, а часть "летающих крепостей" отправил обратно на Гавайские острова. В последних разведсообщени.ях указывалось, что силы вторжения противника все еще направляются к Мидуэю. В действительности же, если кто и направлялся морем к Мидуэю, то это были не японские корабли, а маленькая резиновая лодка, в которой находились младший лейтенант Томас Вуд и его стрелок-радист.

Когда бомбардировщики с "Хориста" направились на Мидуэй для дозаправки горючим, Вуду пришлось сесть на воду - его бензобаки оказались пустыми в 10 милях от атолла Перебравшись в спасательную лодку, Вуд и его. радист направились к Мидуэю, ориентируясь на столб дыма, поднимающегося на горизонте С наступлением темноты они добрались до рифов Мидуэя. До самих островов еще оставалось примерно 5 миль, но это уже была тихая вода лагуны. Существовало только одно удобное место, где можно было перебраться через рифы, но это место "охранялось" огромным морским львом. Он не желал освободить проход, не обращая внимания ни на крики, ни на угрозы. Пришлось его как следует огреть веслом по спине. Лев заревел и плюхнулся в воду, но не успокоился. Пока измученные летчики отдыхали на рифах, лев плавал вокруг, раздраженно лаял, всем своим видом демонстрируя сильное недовольство. В конце концов Вуд и его стрелок добрались до Мидуэя, попав в самую гущу боевой активности.

Вечером уцелевшие пикирующие бомбардировщики морской пехоты вылетели для нанесения нового удара по противнику. Ничего не обнаружив, они вернулись обратно, потеряв своего нового командира майора Норриса, самолет которого неожиданно рухнул в море. По-видимому, Норрис потерял сознание от переутомления. Затем начали возвращаться летающие крепости, неся на себе "сувениры" многочисленных встреч с "3еро". Скорее всего, их атаковали истребители с потопленных авианосцев (в действительности, так оно и было), но нельзя было исключить возможность нахождения в этом районе и пятого авианосца противника.

Около 22.00 наблюдатели с береговой батареи морской пехоты увидели подводную лодку, идущую малым ходом в надводном положении примерно в 2 милях от рифов. Не зная, что это за лодка, огонь открыть не решились, продолжая молча наблюдать, как в свете наполовину скрывшейся луны лодка плавно скользила вдоль берега, идя в юго-западном направлении. В 22.21 она исчезла в темноте Надвигалась ночь, и все сильнее росло напряжение, вызванное неизвестностью.

Не меньшее напряжение царило и в Перл-Харборе. Рабочие продолжали дежурить с пулеметами на крышах цехов судоремонтного завода. Вся авиация находилась в состоянии полной готовности. Воинские части и подразделения морской пехоты заняли позиции по периметру побережья.

Напряженная обстановка сохранялась и на западном побережье США. Все прибрежные дороги были закрыты - пропускались только военные автомашины Губернатор Калифорнии Эрл Уоррен официально объявил, что над штатом нависла угроза нападения с моря и воздуха.

А далеко в море эскадренный миноносец "Хьюджес" одиноко стоял в охранении брошенного "Йор-ктауна". Командир "Хьюджеса" капитан 3-го ранга Рамсей опасался, что под прикрытием темноты сюда подойдут японские тяжелые надводные корабли и покончат и с ним, и с авианосцем. Существовала также реальная опасность появления подводных лодок противника, а с рассвета - и нового удара с воздуха. Рамсей имел приказ затопить авианосец торпедами, чтобы предотвратить возможный захват "Йорктауна" японцами, или в случае, если пожар на нем достигнет угрожающих размеров. Всю ночь эсминец ходил вокруг покинутого корабля. В темноте "Йорктаун" выглядел мрачно. На нем то и дело появлялись мерцающие огоньки, на эсминце казалось, что слышны голоса и какой-то странный шум. Рамсей уже собрался высадить кого-нибудь на борт авианосца для проверки, но затем передумал. Для этого нужно было останавливаться, спускать шлюпку, включать освещение, а это все было сопряжено с большой опасностью.

Нервное возбуждение царило и на авианосцах 16-го оперативного соединения. Правда, летчики были слишком уставшими и подавленными, чтобы о чем-нибудь думать. В кают-компании "Хорнета" никто не мог спокойно находиться - 29 пустых кресел вызывали ужас. Младшего лейтенанта Чарльза Лайна, перелетевшего с "Йорктауна" на "Энтерпрайз", поместили в каюту пилота 6-й эскадрильи торпедоносцев, который не вернулся назад. Войдя в нее, Лайн увидел на столе фотографию семьи погибшего летчика и Библию. Это было невозможно вынести, и Лайн провел ночь на диване в кают-компании. В матросских кубриках царила такая же атмосфера. Стрелок-радист Сноуден из 6-й разведывательной эскадрильи ошеломленно смотрел на многочисленные пустые койки, не в силах еще поверить тому, что погибло такое количество его близких друзей.

Наверху вахтенные офицеры внимательно всматривались в ночь. После возвращения самолетов, атаковавших "Хирю", 16-е оперативное соединение в 19.09 повернуло на восток и теперь уходило от противника. Многие офицеры из старого штаба Холси открыто выражали свое недовольство. Адмирал Холси никогда бы так не поступил! Он не упустил бы шанса разгромить остатки японского флота. Японская авиация в районе боя уничтожена, а раз так, то нужно начинать преследование противника, совершить ночную атаку торпедоносцами, а с рассветом бросить на японцев новую волну пикирующих бомбардировщиков.

Офицерам штаба казалось диким, что адмирал Спрюэнс этого не понимает. Но Спрюэнс это понимал. Ночная атака по деморализованным силам противника была большим соблазном, но адмирал был вынужден учитывать и другие факторы. Он уже полностью использовал развединформацию, полученную от Нимица, а сейчас уже никто не мог сказать точно, что японцы собираются делать дальше. Где-то в ночи еще идут армады линкоров и крейсеров адмирала Ямамото. Возможно, поблизости скрываются и другие авианосцы противника. Японцы имеют еще достаточно сил, чтобы, при благоприятном для себя раскладе, разгромить 16-е оперативное соединение и захватить Мидуэй.

В своем боевом рапорте адмиралу Нимицу Спрюэнс позднее писал: "Я не считал оправданным риск ночного боя с превосходящими силами противника. С другой стороны, я не мог далеко удаляться от Мидуэя. Поэтому я решил занять своими авианосцами такую позицию, с которой можно было бы и осуществить преследование противника, и сорвать попытку высадки десанта на Мидуэй..."

16-е оперативное соединение продолжало отходить на восток со скоростью 15 узлов. Около 2 часов ночи авианосцы повернули на север и шли на новом курсе 45 минут. Затем повернули на юг и на запад. Спрюэнс вел свои корабли по безопасному треугольнику. Он не хотел быть пойманным в ловушку: огромные японские линкоры и крейсеры могли в настоящий момент идти прямо на него.

Линейные корабли и крейсеры адмирала Кондо шли полным ходом через ночь, направляясь на северо-восток. В 23.40 Кондо доложил свой план главкому: он будет в указанной позиции в 3.00, а затем проведет поиск в восточном направлении, надеясь поймать американцев в ловушку ночного сражения. В середине ночи Кондо снова вышел в эфир, давая всем своим подчиненным конкретные задания. Все его корабли должны были построиться строем фронта и следовать на северо-восток со скоростью 24 узла, "прочесывая" море в поисках американского флота; "расческа" адмирала Кондо имела достаточно "зубцов" - 21 корабль, которые шли на расстоянии менее четырех миль друг от друга. Позади "расчески" шли линейные корабли "Конго" и "Хийя", готовые немедленно появиться на сцене в случае необходимости. Все вместе корабли составляли линию длиной около 75 миль. Этого было вполне достаточно, чтобы обнаружить противника.

В энергичных действиях Кондо было одно слабое место - уже не было времени для осуществления задуманного им плана. Пятью часами раньше - да, но теперь уже было поздно. Адмирал Ямамото понимал, что корабли Кондо не смогут выйти в указанную им позицию ранее трех часов ночи. Значит, у Кондо останется чуть больше часа на то, чтобы обнаружить американский флот и втянуть его в ночное сражение. А с первыми же лучами рассвета самолеты с американских авианосцев вцепятся ему самому в горло.

Ничего не выходило и с планом обстрела Мидуэя тяжелыми крейсерами адмирала Курита. Им было приказано выйти на огневую позицию к двум часам ночи, но крейсеры опаздывали, и уже становилось ясно, что они смогут подойти к Мидуэю перед самым рассветом, став превосходными целями для удара с воздуха. Штаб Ямамото лихорадочно обдумывал различные варианты действий. Но все они были как безнадежными, так и бессмысленными. Ямамото даже не снисходил до их рассмотрения.

- Но как мы оправдаемся перед Его Величеством за это поражение? - с нотками истерики в голосе спросил один из штабных офицеров.

- Оставьте это мне, - холодно ответил Ямамото, - только я буду оправдываться перед Его Величеством.

В 0.15 главнокомандующий Объединенным флотом отменил планы ночного сражения и приказал адмиралам Кондо, Нагумо и Курита соединиться с главными силами, назначив рандеву в 9.00 в точке, лежащей в 350 милях северо-западнее Мидуэя. Отдав приказ крейсерам Куриты отставить бомбардировку Мидуэя, Ямамото совершенно забыл, что приказ обстрелять Мидуэй имела и подводная лодка "J-168". Капитан 3-го ранга Танабэ рыскал вокруг атолла уже несколько дней и находился в прекрасной позиции для выполнения приказа. По плану он должен был открыть огонь и вести его до 2.00, пока его не сменят крейсеры. Когда же крейсера Куриты были отозваны, никто не сообщил Танабэ, что ему надлежит делать в изменившейся обстановке. Танабэ подвсплыл, выбросил антенну, тщетно пытаясь услышать какие-либо дальнейшие инструкции. В 1.20 он всплыл и повел свою лодку на позицию открытия огня.

Короткая вспышка в темноте ночи и резкий грохот разорвал тревожную тишину на Мидуэе. Снаряд, просвистев в воздухе, упал в лагуну. Затем другой... В полной темноте люди разбежались по укрытиям. В 1.23 батарея "С" открыла ответный огонь осветительными снарядами, в 1.24 береговой прожектор обнаружил подводную, лодку по пеленгу 110, а в 1.25 загрохотали еще три батареи морской пехоты. Артиллерийская дуэль продолжалась минуты три. Выпустив без всякой пользы 8 снарядов в лагуну, подводная лодка в 1.28 погрузилась и исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Тяжелые крейсера адмирала Курита находились менее чем в 80 милях от Мидуэя, когда пришел приказ, отменяющий бомбардировку. Многие на крейсерах облегченно вздохнули. Задание обстрелять Мидуэй начинало выглядеть почти как самоубийство. Отряд повернул назад и, освещаемый тусклым светом луны, направился на северо-запад со скоростью 28 узлов. Кильватерный строй возглавлял флагманский крейсер "Кумано", вторым шел "Судзуя", затем "Микума" и замыкал колонну "Могами". Несколько сзади шли два эсминца охранения - "Арасио" и "Асасио".

Было 2.15 ночи, когда крейсер "Кумано" справа по носу обнаружил подводную лодку, идущую в надводном положении. При помощи маломощной сигнальной лампы направленного действия с флагманского крейсера на остальные корабли отряда передали сигнал о срочном повороте влево на 45°. На мостике "Могами" штурман крейсера капитан 3-го ранга Масаки Ямаути отстранил в сторону вахтенного офицера, желая выполнить этот сложный маневр лично. Повернув крейсер, Ямаути решил, что дистанция между "Могами" и его мателотом "Микума" несколько увеличилась. Тогда Ямаути изменил курс "Могами" немного вправо и тут, к своему ужасу, обнаружил, что вообще потерял из вида "Микуму", поскольку в его видимости находился только "Судзуя" - второй корабль кильватерной колонны. Поняв, что "Микума" теперь идет между ними поперек курса "Могами", капитан 3-го ранга Ямаути скомандовал "Лево на борт" и дал машинами полный назад. Но было уже поздно. Выбив сноп искр, нос "Могами" врезался в левую скулу "Микума". Оба крейсера тряхнуло, затем они снова разошлись. "Микума" отделался сравнительно легко - у него оказалась пробитой только бортовая топливная цистерна, но "Могами" лишился носовой оконечности почти на 40 футов длины. Вся его палуба до башни главного калибра была искорежена. Теперь крейсер мог с трудом идти со скоростью 12 узлов. Это никак не устраивало адмирала Курита, которому было необходимо в условленное время соединиться с главными силами флота. Оставив "Микума" и оба эсминца для эскортирования поврежденного "Могами", Курита поспешил на северо-запад с "Кумано" и "Судзуя".

На мостике "Ямато", который шел полным ходом на восток к точке рандеву, адмирал Ямамото, казалось, совершенно не отреагировал на сообщение о столкновении "Могами" и "Микума". Ничто не могло сравниться с тем шагом, который главнокомандующий был вынужден предпринять в 2.55. Поставленный перед лицом фактов, Ямамото радировал всем своим командующим: "Оккупация "AF" отменяется". Когда капитан 2-го ранга Ватанабе спросил адмирала, не преждевременно ли его решение, Ямамото ответил: "Саси суги", что приблизительно означает: "Цена итак уже слишком высока". Перед восходом солнца Ямамото принял другое, не менее тяжелое решение. В 4.50 адмирал, снова поставленный перед лицом неумолимых фактов, приказал затопить свой любимый "Акаги". На фоне этих событий столкновение двух его крейсеров выглядело уже не очень значительным.

Капитан 3-го ранга Джон Мэрфи, командир подводной лодки "Тембор", повернул свой перископ, внимательно изучая два крейсера, за которыми он следовал по пятам. Всю ночь он никак не мог опознать их, но сейчас, с первыми лучами рассвета, все сомнения исчезли - характерные изогнутые трубы ясно говорили о том, что перед ним корабли противника. Приглядевшись, Мэрфи даже определил, что это были крейсера типа "Могами". Они шли на запад, и Мэрфи было трудно выйти в атаку, так что около 5 часов утра он передал сообщение: "Множество надводных кораблей на удалении 89 миль от Мидуэя".

На Мидуэе были готовы к самому худшему. В донесении о контакте с противником, переданном подводной лодкой "Тембор", ничего не говорилось о курсе "большого количества кораблей", но дистанция 89 миль выглядела очень вероятной. В 5.10 капитан Брук Аллеи повел 8 "летающих крепостей" для первого удара по этим кораблям. Но рано утром туман, висевший над морем, был еще слишком густым, и "летающие крепости" ничего не обнаружили. До 6.00 они бесцельно кружились над атоллом Куре.

Первая информация, определившая обстановку, пришла в 6.30 с одной из летающих лодок, которая доложила о "двух линейных кораблях, оставляющих за собой след вытекающего горючего", идущих на запад в 125 милях от Мидуэя. Стало ясно, что корабли противника отходят, и на Мидуэе облегченно вздохнули.

В 7.00 первыми в преследование противника были брошены пикирующие бомбардировщики морской пехоты. В составе 241-й авиагруппы оставалось только 12 машин. За два дня в ней уже сменилось три командира. На этот раз молодых пилотов вел в атаку капитан Маршалл Тайлер. Через 45 минут летчики морской пехоты обнаружили широкий след вытекшего мазута, ведущий прямо на запад. Еще через 20 минут были обнаружены и сами цели - два больших корабля, уже ощетинившихся зенитным огнем. Один из этих кораблей оставлял след вытекающего мазута, у второго был поврежден нос. Неподалеку от них шла пара эсминцев.

В 8.08 бомбардировщики морской пехоты начали атаку. Первым пикировал Тайлер с шестью уцелевшими "Донтлесами", но не добился ни одного попадания. Затем подошел капитан Флеминг с "Виндикейторами", атаковав противника с пологого пикирования. Никто из них также не добился попадания. На подлете к цели самолет Флеминга начал гореть. Однако капитан продолжал идти в атаку, выйдя на цель и сбросив бомбу. Затем, мелькнув в воздухе огненной кометой, капитан Флеминг врезался на своем горящем бомбардировщике в кормовую башню японского крейсера.

"Боже, какой герой!" - со смешанным чувством ужаса и восхищения подумал капитан 1-го ранга Акира Содзи, наблюдая с мостика "Могами", как американский бомбардировщик врезался в крейсер "Микума". "Могами" также пострадал от близких разрывов - некоторые из них прогрохотали буквально в 10 ярдах от борта. Осколки изрешетили мостик и дымовую трубу, но не причинили серьезных повреждений. Крейсеру "Микума" пришлось гораздо хуже. Когда самолет капитана Флеминга врезался в башню, на корабле вспыхнул сильный пожар, перебросившийся во внутренние помещения, захватив машинное отделение правого борта. Оба крейсера продолжали ковылять на запад со скоростью 12 узлов, но "Микума" уже не мог больше эскортировать поврежденный "Могами". Благодаря доблести капитана Флеминга, этому японскому крейсеру теперь приходилось заботиться только о самом себе.

Получив сообщение с подводной лодки "Тембор" о "множестве надводных кораблей в 89 милях от Мидуэя", адмирал Спрюэнс сильно встревожился. Подобно многим другим, он считал возможность вторжения на атолл очень вероятной. В 5.20 он повернул свои авианосцы на юго-запад и направился прямо к Мидуэю со скоростью 25 узлов.

Однако к 9.30 стало ясно, что опасения Спрюэнса были беспочвенны. Поэтому соединение изменило курс на запад, чтобы занять хорошую позицию как для атаки поврежденных крейсеров противника, так и для преследования уцелевших кораблей Нагумо. В 8.00 летающая лодка сообщила о горящем авианосце, прикрытом двумя линкорами, тремя крейсерами и четырьмя эсминцами. По некоторым причинам это сообщение не дошло до 16-го оперативного соединения вовремя, но когда Спрюэнс получил его, он решил именно на нем остановить свой выбор. Авианосец противника в 8.00 находился на расстоянии 275 миль от соединения. Сейчас было 11.15, но шансы прикончить этот авианосец еще оставались.

Капитан 2-го ранга Айзо решил, что необходимо попытаться как-то выбраться из машинного отделения авианосца "Хирю". Прошло уже много часов после последнего контакта с мостиком, часы в машине показывали 8.00. Как это ни парадоксально, но торпеда, попавшая в корабль, погасила пожар. Младший лейтенант Мандаи выбрался наверх, погасил еще несколько горящих мешков с рисом и крикнул вниз, чтобы они выбирались: "Хирю" тонет. Механики, возглавляемые Айзо, вылезли через люк и оказались в коридоре, выход из которого был безнадежно завален обломками, а другой конец заканчивался переборкой, где было крошечное отверстие от лопнувшего сварного шва. Через это отверстие можно было разглядеть пустую, странно выглядевшую в потоках солнечного света ангарную палубу. Айзо понял, что их единственная надежда на спасение - пробить более широкое отверстие в этой переборке. Сталь переборки была тонкая, а просачивающийся через отверстие солнечный свет очень стимулировал желание спастись. Разыскав кувалды и зубила, моряки принялись за работу и достаточно быстро пробили в переборке отверстие шириной в ярд. Протиснувшись через него, они очутились на пустой ангарной палубе. В носовой части ангарной палубы зияла огромная дыра результат попадания бомбы в носовой самолетоподъемник, через которую и пробивался солнечный свет. Затем механики выбрались на полетную палубу и обнаружили, что она тоже пуста. Флага на мачте не было. Никаких сомнений в том, что корабль оставлен.

"Хирю" быстро оседал носом, морская вода уже заливала ангарную палубу. Ситуация казалась совершенно безнадежной, но тут появилась еще группа из 5 человек, которым еще раньше удалось выбраться из кормовых помещений. Когда они это сделали, эсминец только что отошел от авианосца. Матросы отчаянно кричали, размахивая руками, чтобы он снял их с обреченного корабля. Эсминец просигналил что-то в ответ прожектором. Что именно, они не поняли, но это могло означать, что их снимут позднее. Затем, около 6.30, над авианосцем пролетел японский самолет, причем самолет колесный. Такой самолет мог взлететь только с авианосца "Хосе", а это означало, что адмирал Ямамото был где-то поблизости. Это сообщение придало всем силы - нужно попытаться спастись.

Спустившись на шлюпочную палубу, механики обнаружили за кормой авианосца два катера и большой гребной баркас, которые дрейфовали на довольно большом расстоянии от корабля. Капитан 2-го ранга Айзо приказал прыгать в воду и попытаться добраться до баркаса. Корма авианосца поднималась - он быстро погружался. Младший лейтенант Мандаи прыгнул в воду, а когда вынырнул, увидел, как над водой уже торчали огромные, бронзовые винты авианосца. Мандаи быстро отплыл на безопасное расстояние и, снова обернувшись, увидел только пустое море. Это произошло где-то между 9.07 и 9.15. Затем 39 человек, включая Айзо и Мандаи, перебрались в баркас. Айзо решил оставаться на месте гибели "Хирю" и ожидать подхода главных сил адмирала Ямамото, которого, конечно, должен был предупредить пролетавший над авианосцем самолет.

В действительности же, Ямамото и не думал идти к ним на помощь. Он получил донесение от "самолета с колесами" и был весьма шокирован - работа по затоплению "Хирю" была явно выполнена очень небрежно. Еще не хватало, чтобы "Хирю" захватили американцы! Ямамото радировал Нагумо, чтобы тот принял все меры для затопления авианосца. А между тем внимание Ямамото привлек другой брошенный корабль. В 6.52 - всего за несколько минут до рапорта о "Хирю" - пришло интригующее сообщение с гидросамолета No 4 тяжелого крейсера "Тикума": "Вижу накренившийся авианосец противника типа "Йорктаун". Авианосец дрейфует по курсу 111° на расстоянии 240 миль от точки моего взлета. В охранении один эскадренный миноносец".

Адмирал Ямамото немедленно приказал подводной лодке "J-168" прекратить патрулирование у Мидуэя, разыскать поврежденный авианосец противника и уничтожить его. Склонившись над картой, капитан 3-го ранга Танабе начал рассчитывать свой новый курс. Он вычислил, что американский авианосец был всего в 150 милях от него, так что достигнуть его было нетрудно. Танабе решил подойти к этому месту с запада на рассвете. В этом случае авианосец хорошо бы вырисовывался на фоне восхода, в то время, как его лодка оставалась бы в темноте. Проложив курс и рассчитав скорость, Танабе повернул свою подводную лодку прочь от Мидуэя, направившись на северо-восток.

На эсминце "Хьюджес" поймали радаром японский разведывательный самолет, но визуально его так и не увидели. Импульс на экране показывал, что самолет находится на дистанции примерно 20 миль к западу. Через 10 минут после обнаружения в 6.26 импульс на экране исчез. В 7.41 все на мостике "Хьюджеса" невольно вздрогнули, когда пулеметная очередь прочертила воду с левого борта "Йорктауна". Сигнальщик Питер Каретка, вскинув бинокль, стал обшаривать небо, считая, что их обстрелял какой-то подкравшийся японский самолет. Однако небо было чистым, и что это все означало - никто понять не мог. Капитан 2-го ранга Рамсей в какой-то момент подумал, что какой-нибудь пулемет на авианосце выстрелил сам, перегревшись от пожара.

Пулеметная очередь повторилась, и на эсминце все внезапно поняли, что стрелять мог только кто-то из еще оставшихся в живых на "Йорктауне". Действительно, с левого борта на полетной палубе стоял человек, размахивая руками. Рамсей приказал спустить на воду вельбот, и вскоре моряки эсминца, поднявшись на борт "Йорктауна", обнаружили там лежащего без сознания возле пулемета матроса Нормана Пичета, тяжело раненного в живот. В 8.35 раненого доставили на эсминец, привели в чувство и узнали, что на борту авианосца есть еще один живой человек.

Снова вельбот подошел к борту "Йорктауна". На этот раз он вернулся с матросом Джорджем Вайсом, который проломил себе череп, когда взрывная волна сбросила его с платформы на дымовой трубе. Вайс смутно помнил звуки тревоги и команду оставить корабль. Он почувствовал, как корабль накренился и понял, что началась эвакуация раненых. Он позвал кого-то, чтобы вынесли и его. Затем ему или показалось, или он действительно услышал, как чей-то голос сказал: "Оставь его и пошли - он все равно умрет". Вайс помнил, как он сидел на койке и ругался страшными словами, а потом снова потерял сознание. Пичет был также брошен в лазарете, поскольку санитары решили, что его состояние безнадежно. Однако он нашел в себе силы пробраться в полубессознательном состоянии через три палубы и дать несколько очередей из пулемета, чтобы вызвать помощь.

Матросы с вельбота считали, что на "Йорктауне" еще остались люди. Они доложили о странном глухом стуке, раздавшемся внутри авианосца. Рамсей снова направил вельбот к "Йорктауну", на этот раз с приказом обследовать все. Людей больше обнаружено не было, но на эсминец доставили с авианосца большое количество секретных документов и шифровальных книг, брошенных в спешке.

Около 10.00 появился тральщик "Вирео", вызванный Рамсеем для буксировки авианосца. Заведя концы, они начали свой путь на восток, идя со скоростью 2 узла. "Йорктаун" страшно рыскал на курсе, казалось, он не желает оставлять сцену боя. Иногда авианосец даже тянул "Вирео" в обратном направлении. После полудня подошли два других эсминца: "Гвайн" и "Монегхен". На авианосец была высажена группа матросов, которые приступили к частичному демонтажу палубного оборудования, пытаясь выровнять крен "Йорктауна". Уверенный, что "Йорктаун" можно спасти, капитан 2-го ранга Рамсей развил бурную деятельность. Он радировал в штаб Нимица и адмиралу Флетчеру, убеждая командование принять необходимые меры. Это было не простым делом. К утру 5 июня 17-е оперативное соединение находилось уже в 150 милях восточное "Йорктауна", а снятый с него экипаж был размещен на шести различных эсминцах. Необходимых для спасательных работ специалистов собрали на крейсере "Астория", а затем уже передали на эсминец "Хэммен", который отправился к "Йорктауну" только в 18.00. На борту "Хэммена" находился капитан 1-го ранга Букмастер, а также 29 офицеров и 141 матрос спасательной партии. Эскортируемый эскадренными миноносцами "Бэлч" и "Бэнхем", "Хэммен" подошел к "Йорктауну" около 2.00 ночи 6 июня.

Далеко на западе адмирал Спрюэнс продолжал преследование противника, но 5 июня стало днем сплошных разочарований. Контакт с японцами был ненадежным, преследование долгим, и когда ударная волна наконец была поднята в воздух, расстояние до цели еще составляло 230 миль. В воздух были подняты 32 бомбардировщика с "Энтерпрайза" и 26 с "Хор-нета". Прошло два часа полета, но бомбардировщики все еще ничего не обнаружили. Три часа - и снова ничего. Горючее кончалось... наступала темнота... летчики устали. Чей-то голос сказал по радио: "Кончай, ребята! Пошли домой".

Наконец в 18.20 кто-то обнаружил внизу одинокий кильватерный след корабля, идущего полным ходом в западном направлении. Цель была, конечно, ничтожной, но нужно было либо атаковать ее, либо возвращаться ни с чем на авианосцы. Было принято решение атаковать, и 58 пикирующих бомбардировщиков, ведомые Дэйвом Шамвеем, ринулись вниз на свою одинокую жертву. Казалось, столь неравный бой должен кончиться быстро, но ничего подобного не произошло.

Корабль, оказавшийся эскадренным миноносцем, крутился и маневрировал с фантастическим мастерством. 58 бомб со свистом устремились вниз, но ни одна из них не попала. Хуже того, зенитным огнем был подбит и упал в море самолет лейтенанта Сэма Адамса.

Возвращаться на авианосцы пришлось уже в полной темноте, а ни один из пилотов не имел опыта ночных посадок. Невзирая на очевидный риск, командир "Энтерпрайза" капитан 1-го ранга Джордж Муррей приказал включить палубные огни и подсветку аэрофинишера. Руководящий посадкой лейтенант Робин Линдси принимал на авианосец один самолет за другим, и, казалось, что этот парад никогда не кончится. Линдси повернулся к сигнальщику и спросил, как много самолетов будет еще. "Будь я проклят, если я знаю, - ответил матрос. - Мы их уже приняли больше, чем имели". Оказалось, что 5 самолетов с "Хорнета" сели у них. В свою очередь один бомбардировщик с "Энтерпрайза" сел на "Хорнет".

Лейтенант Раф Джонсон, ведущий 8-й бомбардировочной эскадрильи, вообще не мог обнаружить ни того ни другого авианосца - у него вышел из строя радиокомпас, а баки были пустыми. Джонсон спросил своего стрелка-радиста Маккоу, умеет ли тот плавать.

Маккоу ответил, что нет. К счастью, в последнюю минуту Джонсон обнаружил соединение и запросил "Хорнет", чтобы авианосец зажег посадочные огни. Воды, в которых находились авианосцы, были очень опасными, вокруг могли рыскать японские лодки, но пилоты были слишком драгоценны, чтобы капитан 1-го ранга Митчер колебался хотя бы мгновение. Два прожекторных луча прорезали темноту, и Джонсон совершил посадку, не имея горючего даже для того, чтобы отъехать от аэрофинишера.

Этот день был столь же бесплодным и для "летающих крепостей". Утром 8 бомбардировщиков в конце концов обнаружили поврежденные японские крейсера. Выйдя на цель, В-17 сбросили на противника 39 бомб с высоты 20 000 футов, не добившись ни одного попадания.

После полудня неугомонные "летающие крепости" вылетели снова, на этот раз на поиск того самого "горящего авианосца", за которым охотился Спрюэнс. Конечно, они ничего не обнаружили, кроме одинокого эсминца, который только что отбился от 58 пикирующих бомбардировщиков. На этот раз на японский корабль обрушилось 79 бомб, но снова ни одна из них не попала в цель.

Капитан 2-го ранга Мотоми Кацуми был мастером своего дела. Блестяще маневрируя своим эсминцем "Таникадзе", он умудрился уклониться от бесчисленного количества американских бомб. "Таникадзе" был отправлен адмиралом Нагумо проверить, затонул "Хирю" или нет. Ничего не обнаружив, эсминец повернул назад, когда на него набросились и пикирующие бомбардировщики, и "летающие крепости". Только одна бомба причинила повреждение эсминцу. Разорвавшись вблизи борта, она засыпала "Таникадзе" осколками, которые пробили броню башни No 3, вызвав в ней взрыв, убивший всех находящихся там людей. Это не помешало эсминцу продолжить свой путь и после захода солнца соединиться с главными силами флота.

Отступающие на запад корабли японского флота со страхом и напряжением ожидали ударов американской авиации. В 14.30 радиоразведка предупредила о самолетах противника, идущих на большой высоте. Тревога оказалась ложной, но многим потрепала нервы. Затем, в 17.25, с крейсера "Нагара" сообщили о нескольких американских бомбардировщиках, идущих на запад. К счастью, облака надежно прикрыли корабли, и самолеты противника их не обнаружили. То, что американцы не смогли обнаружить в этот момент японский флот, просто невероятно. Армады кораблей адмирала Ямамото в этот момент уже соединились в 350 милях северо-западнее Мидуэя. В этот момент все корабли стояли без движения, а катера перевозили подобранных из воды и снятых с авианосцев людей с эсминцев на линкоры "Харуна", "Кирисима", "Муцу" и "Нагато".

Весь остаток дня и всю ночь Ямамото уводил свой флот все дальше на запад, стараясь выйти из радиуса действия авиации противника. Рано утром 6 июня подошли крейсеры Куриты - "Кумано" и "Судзуя" Большая часть флота была уже в безопасности, не считая крейсеров "Могами" и "Микума", которые вместе с двумя эсминцами остались далеко позади и должны были теперь сами о себе заботиться.

Всю ночь 5 июня и предрассветные часы 6 июня адмирал Спрюэнс продолжал идти на запад осторожным 15-узловым ходом. Поняв, что ему не удастся настигнуть главные силы японского флота, он решил заняться поврежденными крейсерами противника. В 5.10 "Энтерпрайз" выпустил 18 разведчиков для 200-мильного поиска на западе, и в 6.45 противник был уже обнаружен. Одновременно "Хорнет" выпустил первую ударную волну - 26 пикирующих бомбардировщиков и 8 истребителей, которые в 9.30 уже настигли японцев. В 9.50 ведущий бомбардировщиков "Хорнета" скомандовал по радио: "Атака по готовности!", и бомбардировщики с ревом устремились вниз, нанеся удар по обоим крейсерам и эсминцу. Японцы яростно огрызались плотным зенитно-заградительным огнем, в результате которого был сбит один бомбардировщик. Авиагруппа с "Хорнета" отправилась на авианосец за новыми бомбами. После их ухода наступила очередь бомбардировщиков "Энтерпрайза".

В 10.45 лейтенант Велли Шорт повел в атаку 31 пикирующий бомбардировщик, 12 истребителей и 3 торпедоносца. Они быстро обнаружили японцев и в 12.30 устремились на крейсера противника, вдохновляемые предыдущим триумфом, жаждой крови и отсутствием смертоносных "Зеро". Когда в 14.45 вернулись бомбардировщики с "Хорнета", оба крейсера горели, а один из них оставлял экипаж. Эскадренный миноносец стоял у борта покидаемого крейсера, принимая людей. Заметив приближающиеся бомбардировщики, эсминец попытался отойти, но был накрыт попаданием с бомбардировщика лейтенанта Слайтона Фишера. Завершили атаку истребители, обстреляв с бреющего полета корабли противника. Когда лейтенант Сатерленд вел свой истребитель в атаку, он заметил на одном из крейсеров большое количество людей, которые сгрудились на корме, махая руками в бессильной ярости. Лейтенант внезапно почувствовал жалость к этим людям, оказавшимся в безнадежном положении. Возвращаясь на авианосец, он размышлял о том, как могло случиться, что враг, которого он ненавидел, вызвал у него чисто человеческое сострадание.

До наступления темноты "Энтерпрайз" выслал еще два самолета на аэрофотосъемку разбитых японских крейсеров. Возглавлявший полет лейтенант Добсон обнаружил брошенный крейсер еще горящим с плавающими вокруг него матросами. Снизившись до 100 футов, Добсон начал съемку. Объектив его кинокамеры запечатлел корабль во всей его агонии - надстройка и дымовые трубы крейсера были разбиты, матросы карабкались вниз по штормтрапам, другие - плавали за кормой. Дальше на западе Добсон заметил еще один крейсер и два эсминца, уходящих прочь с возможной быстротой.

Плавая на плотах, экипаж "Микумы" наблюдал за гибелью своего корабля. Крейсер тонул быстро, но не быстрее, чем садилось солнце. Было уже совсем темно, когда "Микума", перевернувшись через левый борт, скрылся в волнах Тихого океана. Но и погибнув, "Микума" подтвердил свою репутацию одного из лучших крейсеров японского флота. Во время самой первой атаки разбило мостик, смертельно ранив командира - капитана 1-го ранга Сакияма. Командование принял старший помощник капитан 2-го ранга Такаги. Вторая атака прикончила крейсер - пять прямых попаданий и взрыв собственного торпедного погреба. Такаги приказал оставить корабль. Когда матросы начали прыгать за борт, лейтенант Нассао Коямо вынул кинжал и сделал себе харакири прямо в носовой башне главного калибра. Эскадренный миноносец "Арасио" подошел к борту и начал принимать уцелевших, когда нагрянула третья атака. Бомбой, попавшей в корму эсминца, было убито немало перешедших с крейсера.

"Могами" также получил 5 прямых попаданий, а близкие разрывы изрешетили левый борт крейсера - впоследствии на нем насчитали 800 пробоин. 90 человек было убито. Но капитан 1-го ранга Содзи и его экипаж провели немыслимую борьбу за жизнь и спасли корабль. К заходу солнца пожар был потушен, переборки держали напор воды, и эскортируемый двумя поврежденными эсминцами "Могами" продолжал ковылять на запад к атоллу Уэйк.

Между тем спасательная партия, возглавляемая капитаном 1-го ранга Букмастером, приступила к работам на "Йорктауне". После короткой погребальной церемонии по убитым, которые еще лежали на своих боевых постах, матросы начали демонтаж различного оборудования для облегчения корабля. За борт полетели приготовленные во время боя бомбы и торпеды, а также два поврежденных самолета. Эскадренный миноносец "Хэммен" пришвартовался к правому борту авианосца, обеспечивая "Йорктаун" энергией, передав ему ручные насосы и пожарные шланги. Внизу матросы быстро потушили еще тлевший пожар и начали приводить в порядок систему контрзатопления отсеков. Одно за другим за борт полетели пять 5-мм орудий правого борта. К 13.00 крен авианосца удалось практически выровнять - он составлял всего 2°. Наступило время ленча, и с "Хэммена" передали на авианосец сэндвичи и фрукты. Пять других эсминцев малыми ходами кружили вокруг "Йорктауна", прослушивая гидролокаторами подводную опасность. Гидролокационные условия были очень плохими. Почти под самой поверхностью образовался "слой скачка", что часто бывает в этих теплых водах, особенно в штилевую погоду.

Капитан 3-го ранга Танабе не отрывал взгляда от перископа. Американский авианосец находился теперь примерно в 1 300 ярдах от него. Авианосец пытались буксировать, но двигался он очень медленно. Один эсминец все еще стоял около борта. Другие медленно кружили вокруг, но не было никаких признаков, говорящих о том, что они что-то подозревают. Гидроакустик лодки доложил Танабе, что он не слышит работы гидролокаторов противника. Танабе посмотрел на часы и усмехнулся: ну конечно, у американцев ленч.

Принимая все меры предосторожности, Танабе продолжал подкрадываться все ближе. Он решил выстрелить своими четырьмя торпедами с углом раствора только 2° вместо шести. Это обеспечивало более концентрированный удар в середину авианосца, но требовало сближения на максимально короткую дистанцию. Последний раз взглянув в перископ, Танабе скомандовал залп.

С мостика "Йорктауна" раздалась пулеметная очередь, предупреждающая об опасности. Наверху началась дикая суматоха - четыре белых торпедных следа шли прямо на корабль. Одна торпеда прошла мимо... одна попала в "Хэммен"... две других, пройдя под эсминцем, угодили прямо в середину "Йорктауна". Снова грохот взрывов, сопровождаемый зубодробильным скрежетом, который бывает только при попаданиях торпед. Взрывом выбило заклепки треногой мачты и сбросило вниз корабельный колокол, разбив его вдребезги. Капитан 2-го ранга Элдрич упал на палубу со сломанной рукой, а капитана 3-го ранга Дэвиса, руководившего демонтажем 5-дм орудий, выбросило за борт.

Увидев следы торпед, командир "Хэммена" капитан 3-го ранга Грэй отчаянно пытался отвести эсминец от авианосца. Командоры эсминца открыли огонь, пытаясь расстрелять торпеды в воде. Взрыв сбил Грэя с ног, бросив его на штурманский столик. Капитан 3-го ранга сломал два ребра, у него перехватило дыхание, и в течение нескольких минут он не мог произнести ни слова.

Судьба эсминца была решена. Гидравлический удар от двух попаданий в "Йорктаун" проломил ему корпус, а прямое попадание почти разорвало корабль пополам. Через две минуты после взрыва эсминец уже погрузился в воду до уровня верхней палубы, и старший помощник лейтенант Ральф Илден приказал оставить корабль. Когда эсминец затонул, его глубинные бомбы, хотя и поставленные на предохранитель, неожиданно взорвались прямо среди плавающих моряков, убив большинство из них. Эскадренные миноносцы "Бэнхем" и "Бэлч" вытащили из воды тех счастливцев, которым удалось уцелеть, и несколько человек, сбитых взрывной волной с "Йорктауна". Позже всех на эсминец "Бэлч" был поднят командир "Хэммена" капитан 3-го ранга Грэй. Плавая среди обломков, Грэй поддерживал на воде в течение трех часов двух тяжело раненных матросов, забыв о своей контузии и сломанных ребрах.

На "Йорктауне" снова пришло время покидать корабль. Два новых попадания в правый борт прикончили авианосец. Он начал погружаться. Тральщик "Вирео" подошел к правому борту и снял с авианосца спасательную партию. Пока люди покидали "Йорктаун", эскадренные миноносцы "Гвайн", "Хьюджес" и "Монегхен" рыскали вокруг, пытаясь обнаружить подводную лодку. Эсминцы забрасывали район глубинными бомбами, но в течение пяти часов не было никаких признаков, говорящих о том, что им удалось достигнуть какого-либо успеха. Только в 18.45 с "Хьюджеса" внезапно увидели дым на горизонте. Через мощный дальномер удалось выяснить, что на расстоянии 13 миль в надводном положении, дымя дизелями, полным ходом идет подводная лодка, по-видимому, пытаясь быстрее покинуть район боя. "Хьюджес" и "Монегхен" ринулись в погоню и в 19.05 открыли огонь. Взятая в вилку разрывами снарядов, подводная лодка вскоре исчезла с поверхности моря. На эсминцах были уверены, что утопили ее. Спасенных не было.

Капитан 3-го ранга Танабе снова продемонстрировал свое блестящее мастерство. Погрузившись в дым собственных дизелей, он пошел прямо на преследующие его эсминцы и прошел под ними. Они прогрохотали у него над головой и вскоре куда-то ушли. Танабе облегченно вздохнул. Не считая короткого момента восторга и банзай во всех отсеках, когда торпеды поразили авианосец, все послеполуденное время было настоящим адом для подводников. Лейтенант Томита насчитал 61 взрыв глубинных бомб.

Всплыв с наступлением темноты, Танабе радировал о своем успехе адмиралу Ямамото.

На мостике "Ямато" адмирал Ямамото находился в глубокой задумчивости. Бесконечные атаки на "Микума" и "Могами" говорили о том, что американские авианосцы все дальше и дальше уходят на запад. Может быть, их все-таки удастся поймать в ловушку? Около полудня Ямамото отправил на юг адмирала Кондо с авианосцем "Дзуйхо", шестью крейсерами и 8 эсминцами. Они должны были соединиться с "Могами" и "Микума", а затем попытаться втянуть американцев в ночное сражение. В 15.50 Ямамото сам повернул на юг, ведя за собой свои главные силы и все, что осталось от соединения Нагумо. Бомбардировщикам базовой авиации было приказано перелететь с Маршалловых островов на атолл Уэйк. Эти бомбардировщики плюс самолеты, оставшиеся на уцелевших легких авианосцах, должны были обеспечить Ямамото воздушную поддержку, а тяжелые корабли - сделать все остальное. Оставалось только поймать американцев в ловушку.

Адмирал Спрюэнс интуитивно чувствовал, что уже достаточно испытал свое счастье, продвигаясь на запад. Он был в 400 милях от Мидуэя и уже входил в радиус действия японских самолетов, базирующихся на аэродромах атолла Уэйк. Топливо, особенно на эсминцах, было на исходе. Лучшие летчики были либо убиты, либо ранены, а оставшиеся в строю - измучены до предела. Поэтому вскоре после 19.00, когда вернулись самолеты, посланные на фотографирование гибели крейсера "Микума", 16-е оперативное соединение легло на обратный курс и направилось на восток. За кормой остались разбитые надежды японцев, а впереди ждала родная база и, конечно, отдых.

Для Мидуэя тоже все кончилось. Под занавес летчики "летающих крепостей" доложили о потоплении за 15 секунд крейсера противника. "Крейсер" оказался американской подводной лодкой "Грейлинг", которая спешно погрузилась, чтобы избежать бомб. На рассвете 7 июня на Мидуэе вновь воцарилось спокойствие.

В течение ночи авианосец "Йорктаун" снова накренился на левый борт. В 4.30 его полетная палуба опустилась в воду. На поверхности появился огромный пузырь, а внутри корабля раздался страшный треск ломаемых переборок. На сигнальных фалах авианосца все еще трепетал сигнал: "Мой ход 15 узлов", поднятый перед атакой торпедоносцев. Огромный американский флаг, поднятый перед той же атакой, уже почти касался воды.

В 4.43 авианосец лег на левый борт, обнажая огромную пробоину в правом боку. Конец был близок, и в 4.54 все корабли приспустили флаги, экипажи стояли с непокрытыми головами, вытянувшись по стойке смирно. Две патрульные летающие лодки появились над соединением, отсалютовав погибающему кораблю покачиванием крыльев. К 5.01 "Йорктаун", погружаясь кормой, медленно скрылся в пучине Тихого океана. Казалось, что он тонул спокойно, с величавым достоинством.

На эсминце "Хьюджес" сигнальщик Каретка пытался сдержать слезы. Он был очень юным, а хотел казаться взрослым. Когда же он увидел, что по щекам старослужащих, бывалых моряков, тоже текут слезы, то уже, не стесняясь никого, расплакался как ребенок.