"Чжан Сянлян. Мимоза " - читать интересную книгу автора

- Я бы мог сложить печь! - Две заначенные лепешки туманили мне ум,
заставляя забыть всякую осторожность.
- Ты? Нужна ведь настоящая печь, а не простенький очаг. - Бригадир
колебался. - Ладно, завтра останешься, сложишь печь и заклеишь окна. Да, вот
еще что: вам нужен староста. Думаю, Чжан Юнлинь справится.
Здорово! Первый день на свободе и уже выбился в старосты!

7

Вечером я осторожно завернулся в одеяло. Пальцы ног нельзя просовывать
в дырки - порвешь ветхую ткань; одеяло следует тщательно подоткнуть под
себя - иначе солома будет колоть спину. Теперь лепешки; я достал их из
куртки, которой собирался накрыться поверх одеяла, вдохнул аромат теста,
потом завернул в полотенце и спрятал в тюфяк.
Ночью было непривычно тихо. Не то что в лагере, где с заката до
рассвета грохотали шаги патрулей.
Я начал размышлять. Мой мозг, расщепленный непостижимостью мира, мучил
меня, словно в нем засел осколок. Ночью мысль обнажена до предела.
Днем инстинкт самосохранения заставлял заискивать и лебезить, толкал на
разные уловки. Ночью все это представлялось отвратительным, достойным
презрения. Я проклинал себя.
Я не верю, что нравственное падение - это следствие объективных
обстоятельств. Чего тогда стоит воля человека, разве не она мешает ему
превратиться в животное? Верующие могут пожертвовать жизнью во имя Бога.
Поэты, если они не религиозны, сами творят себе богов - они веруют в высшие
идеалы. Я не умер, но во имя чего мне жить? Просто жить, чтобы жить? Но как
же тогда все пусто и бессмысленно...
Сейчас я и вправду жил, чтобы жить.
Мне пришли на память пушкинские строки:

Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

А я разве "ничтожный"? Да я попросту гниль! Что же делать? "Жертва"? Но
и "жертва" должна иметь ясную цель.
А откуда возьмется у меня новый идеал или жизненная цель?
Мне внушали, что целью человека с моим прошлым должно быть
перевоспитание. Меня освободили. Если сидел я за преступление, то, значит,
свою вину за то, что был "правым", я искупил. А вдруг мое освобождение
означает только конец первой стадии перевоспитания? Как мне тогда жить?
Требовалось все обдумать. Но как установить, насколько я уже перевоспитался?
Я был так свободен, что не чувствовал себя на земле, а словно бы плыл в
ночном воздухе...
Лежу лицом к стене. Сонный Бухгалтер скрежещет зубами, видно, клянет