"Чжан Сянлян. Мимоза " - читать интересную книгу автора

колосников. Затянулся. Только бы не упустить и самой малости дыма, втянуть
его весь в себя, без остатка. Как приятно это ощущение легкого дурмана!
Потом, непонятно почему, заныло сердце.
Прочь мрачные мысли! Пора привыкнуть к тому, что едва я набью брюхо до
отвала, как начинает ныть-свербить сердце. Это похуже всякого голода. Голод
легче перенести. Я аккуратно загасил сигарету, спрятал окурок в карман. Чем
бы теперь заняться? Сложил инструменты, а остатки проса ссыпал в тряпицу,
тщательно завернул и повесил на стену. Подбросил угля в печку, взял старые
рукавицы, отряхнул со штанов черное крошево и покинул помещение, именуемое
отныне домом.

9

Все эти дни погода была замечательная. Желтая лессовая пыль на равнине
приобрела какой-то лимонный оттенок. Единственными деревьями в округе были
белые безлистные тополя, серебряными копьями устремленные к теплому небу. От
них тянулись долгие тени. Солнце стояло на западе. Вчера в это время возница
запел свою песню. А сегодня... сегодня я подумал о стихах Пабло Неруды.
На сытый желудок у меня часто возникают странные ассоциации. Песня
возницы почему-то напомнила мне бесстрашных американских переселенцев, о
которых когда-то я читал у Неруды. Песня, орлы, безграничный простор с
мягкими увалами гор... Сердце мое наполнялось радостью.
Бодрым шагом направился я к конюшне. Мне вдруг захотелось увидеть
лошадей, которых я так люблю. Они всегда будят во мне мысли об отважных
покорителях неизведанных земель, о мужественных первопроходцах.
Возле конюшни госхозовские крестьяне сгружали навоз. Среди них -
Начальник, Лейтенант, Бухгалтер и Редактор, Отступать поздно.
- Ну что, оборудовал дом? - Бригадир с лопатой в руках возвышался на
вершине навозной кучи.
- Да.
- А зачем пожаловал?
- Э... Я...- не скажешь же, что пришел поглядеть на лошадей.- Я... хочу
поработать!
- Ну, здорово! - Его рот, обрамленный куцей бородкой, растянулся в
ухмылке.- Будешь сбрасывать навоз, им вот поможешь.
Я поискал глазами, кого это он имеет в виду? И увидел женщин.
Мне еще не приходилось работать рядом с женщинами, да и видел я их за
четыре года лагеря считанные разы. Смущенно потупившись, я побрел к
указанной бригадиром куче навоза.
- Возьми лопату и сгребай навоз вниз, а мы будем просеивать,- крикнула
мне одна из крестьянок.- Да не очень надрывайся, смотри какой худющий -
чисто обезьяна! И торопиться не надо!
Голос ее был мягкий, сочувствующий - давно не случалось мне слышать
ничего подобного. Я был глубоко тронут. Гораздо чаще обращаясь ко мне,
орали: "Пошевеливайся! А ну, быстрей!" - или что-нибудь в этом роде. Я
почувствовал, что краснею, и не смел поднять глаза. Буду изо всех сил
стараться, сказал я себе.
Я спросил у бригадира, где взять лопату.
- А почему явился без лопаты, сукин ты сын?! Небось идешь жрать -
палочки не забываешь! Небось палочки для еды всегда при тебе!