"Чжан Сянлян. Мимоза " - читать интересную книгу автора

воздуха уходит, потому и нагревалась как следует только лицевая сторона
лежанки. Требуется более экономичный дымоход, который, как и полагается,
дважды опояшет лежанку. Я даже начертил на полу схему, чтобы ей было
понятнее. Тогда-то и получится то, что я называю "лежанка сплошного
нагрева". Нужна лишь незначительная переделка. Вот Мимоза и хотела, чтобы
сегодня я, как она выразилась, "похимичил". Она вообще все время употребляла
такие слова, что мне бы и в голову не пришли, свежие, выразительные - прямо
поэту на зависть.
Я работал и продолжал есть картошку. В детстве мне очень нравилось,
когда герой на экране что-нибудь жевал за работой, или военные моряки по
команде "Свистать всех наверх" карабкались по мачтам, держа во рту
недоеденные куски хлеба. В этом было столько мужества, мастерства,
пренебрежения условностями. Но тогда я не работал. Позже, когда появилась
работа, оказалось, что нечего есть. А сегодня я трудился с огромным
желанием. Лежанка была переложена, а я набил себе брюхо.
Хай Сиси отказался от картошки. То ли отвлекаться не хотел, то ли был
сыт.
Все еще злой, он подносил мне глину и кирпичи, бурча себе под нос, что,
если эта лежанка будет хорошо нагреваться, он прыгнет в реку. Я не слушал
его. Когда верхний слой кирпичей был уложен, я слез на пол и велел ему
хорошенько оштукатурить новую кладку.
Он присел возле лежанки на корточки и глядел исподлобья, силясь
высмотреть ошибку в моей работе. Мимоза как раз слепила лепешки, собираясь
сготовить их на пару. Тут-то она на него и напустилась:
- Чего высматриваешь! Сам небось так не умеешь! Штукатурить начинай от
печки, да поживей, мне надо разводить огонь!
Она принесла охапку щепок и ловко растопила печь. Дым начал было
просачиваться сквозь новую кладку лежанки, но когда Хай все заштукатурил,
постепенно исчез. Огонь яростно завывал, и с поверхности лежанки заструился
белесый пар - свежая кладка высохла, и коричневая глина делалась все светлей
и светлей.
- Ну, теперь иди прыгай в реку! - Она весело подтрунивала над Хай Сиси.
Огонь осветил ее яркое, выразительное лицо. Давно уже не приходилось видеть
такой чистой, словно сияющей кожи.
Я расслабленно сидел на глиняном стуле и беззаботно покуривал. Впервые
моя работа вызывала чье-то уважение. Так что мне удалось хоть на самую
малость умерить стыд, который я испытал вчера, принимая от нее подачку. Мне
пришло в голову, что раз отныне мне придется кормить себя крестьянским
трудом, значит, я должен научиться выполнять любую работу, какую только не
делают местные крестьяне. Смотри, говорил я себе, то, чему ты научился у
того инженера, возвысило тебя над этим парнем, который еще вчера глядел на
тебя сверху вниз, а сегодня оказался твоим подручным. Стало быть, здесь, в
этой захолустной деревушке, где, вероятнее всего, тебе предстоит провести
всю жизнь, о человеке судят по тому, что он умеет делать руками. Ладно, была
бы еда, тогда я стану сильным, как Хай Сиси, и справлюсь с любой работой.
Она приготовила лепешку на пару и сварила капусту с картошкой. Потом
сходила к соседям за дочкой, и мы все вместе уселись за стол.
Что это был за пир! Много лет уже мне не доводилось так вкусно поесть.
- Начни с этого, - сказала она, протягивая мне полную миску вареной
капусты с картошкой и большую пшеничную лепешку. - Сегодня съешь две,