"Чжан Сянлян. Мимоза " - читать интересную книгу автора

слиться с Великой Природой. И я зарыдал в молчаливом благоговении перед
величием мироздания. Смею сказать, что не будь этого снега, мне бы не
удалось сформироваться так рано, стать позднее поэтом, а еще позже...
На лессовой равнине снег был прекрасен. Прекраснее, чем на юге. Там
снег лишь напоминал о зиме, как на севере, при виде снега, начинаешь мечтать
о весне. Да, этот снег на лессовом плато предвещает весну.
Сегодня мне предстояло вывозить на поля тот самый навоз, который
несколько дней назад мы специально измельчали. Поля под снежным покровом
кажутся необыкновенно ровными и опрятными, словно с них смели все лишнее.
Гребни холмов, островерхие пригорки, гряды валунов по склонам оросительных
каналов, резко очерченные вершины деревьев - все приобрело мягкие, плавные
очертания, потеряло остроту, сделалось округлым, нечетким, будто небесный
петух укутал землю нежнейшим пухом. Чудилось, что снег теплый, и хотелось
приникнуть к нему щекой.
Мне выпало сопровождать другую повозку, не Хай Сиси. Мой возница,
невероятно молчаливый и медлительный крестьянин лет пятидесяти, успел
сделать всего две ездки, пока Хай Сиси сделал пять.
- Вот дурак! Знай нахлестывает! А мы помаленьку-потихоньку! - Он
победоносно воззрился на Хай Сиси, промчавшегося мимо нас, и потер рукой
покрасневший от холода нос. Это было все, что он сказал за весь день, да и
обращался он скорее к самому себе. Его осуждающее "Знай нахлестывает!" имело
единственный смысл: стараться на работе - только неприятности наживать. Это
был его жизненный принцип.
Ладно, пусть себе тащится еле-еле, зато у меня есть время помечтать.
Повозка мерно покачивалась, и я чувствовал себя словно во сне. Снег навевал
мысли об Андерсене, о Пушкине, о Лермонтове...

О снег, ты взрастил Пушкина!
И сейчас ты сыплешь и сыплешь.
Не могу и поверить, что ты
явился оттуда, из этих мрачных пепельных туч,
Нет, верно, там, в поднебесье,
нефритовые пальцы обрывали снежинки-лепестки,
Их много там, как много по весне в саду
лепестков, облетевших с груши.
Дай мне одну снежинку, только одну,
прошу, увлажни мою душу
благодатной влагой.
О, это ты спасла Чжан Юнлиня!
Ты протянула мне руку.
И я не поверю, что ты выросла здесь,
в убогой, забытой деревне,
Таинственный блеск твоих глаз
смущает людские души,
В твоем сердце - многоцветье юга,
О, я запомню навек, запомню навек
след, оставленный тобой,
словно драгоценной ладьей.

Колеса повозки не смогли преодолеть неглубокую борозду, и возница