"Евгений Сыч. Ангел гибели" - читать интересную книгу автора А невдалеке умывался кровью и слезами шахтерский городок. Дома щерились
выбитыми стеклами, потрескивали арматурой, скрежетали песком и прахом. Нельзя было доставать меч, нельзя. Он хотел снова нырнуть в шахту, но больная земля его не пустила. Земля вздрагивала всякий раз, когда он пытался приблизиться, и каждый толчок приносил новые разрушения. Юрка чувствовал себя настолько усталым, насколько может устать ангел. Он бы напился - если б мог напиться. Сломался бы - если б мог сломаться. Он слишком недавно был живым, чтобы не помнить, как это - жить и каково умирать, а тем более - погибать. Неужели ему уготована вечная служба похоронщика, как во время чумы, - в кино он видел однажды похоронщиков в одеждах, пропитанных дегтем от заразы, в масках и с горящим трутом. Пугая людей уже фактом своего появления, они крюками зацепляли тела погибших, чтобы трупы не отравляли живых. Неужели такова теперь и его роль, неужели это навсегда? Ведь впереди вечность. Ангелам не больно, но как передать муку бессилия? Вдруг решившись. Юрка двинулся к замку людоеда. Дома и улицы на его пути в очередной раз изменились. С трудом, будто что-то мешало, не поверху, а понизу, не на бреющем полете, а едва ли не по-пластунски продвигался он теперь по узким улочкам. Уже не было вокруг толстостенных домов с высокими потолками и окнами-бойницами, домов, похожих на тюрьмы. Да они и были тюрьмами, эти дома, в которых проживали сплошные заложники власти, - само проживание в подобном доме с чужой казенной мебелью и пайком превращало человека в заложника, в фальшивого божка, чья жизнь - сплошной праздник до срока. А в срок его режут. Иной обитатель такого дома полуподвалы попадала впоследствии его семья, сползая с просторных высот во влажные низы. Если не брали, разумеется, всех вместе... Юрка хорошо помнил эти здания стиля архитектурных излишеств. Но их больше не было: вокруг стояли одни лабазы и терема. Почему, кстати, так похожи эти два слова - терема и тюрьма? Замок венчал холм в центре города, на бетоне и средь бетона, и непонятно было, выше он стал того высотного здания, которое заместил собой, или остался прежнего роста, только смотрелся теперь совсем грозно и неприступно. Хотя - двери были открыты. Но не было Юрке пути сквозь эти страшные открытые двери. И не миновать их было, наверное. Двери манили, но и отталкивали. Значит, все еще не пора. Почему, собственно, его так тянет именно в страшный замок? - Вадим! - позвал Юрка. - Вадим, отзовись! Он перенесся от страшных дверей в унылую комнату, где Вадим лежал на постели, а на табуретке рядом с ним была разложена нехитрая трапеза, "цыбуля з олиею" на местном наречии, еда постная не из-за поста, а от бедности и непритязательности. Юрка пробросился по комнатенке туда-сюда, чтобы снять инерцию полета, и опустился на хилый табурет рядом. - Ты ешь, ешь, - сказал он. Сидел он теперь больше для удобства собеседника, чем для своего удовольствия. Он уже привык свободно размещаться в пространстве, просто понимал, что доверительного разговора не выйдет, если явится он Вадиму во весь рост, во всем блеске своем. |
|
|