"Евгений Сыч. Ангел гибели" - читать интересную книгу автора

А невдалеке умывался кровью и слезами шахтерский городок. Дома щерились
выбитыми стеклами, потрескивали арматурой, скрежетали песком и прахом.
Нельзя было доставать меч, нельзя.
Он хотел снова нырнуть в шахту, но больная земля его не пустила. Земля
вздрагивала всякий раз, когда он пытался приблизиться, и каждый толчок
приносил новые разрушения.
Юрка чувствовал себя настолько усталым, насколько может устать ангел.
Он бы напился - если б мог напиться. Сломался бы - если б мог сломаться.
Он слишком недавно был живым, чтобы не помнить, как это - жить и каково
умирать, а тем более - погибать. Неужели ему уготована вечная служба
похоронщика, как во время чумы, - в кино он видел однажды похоронщиков в
одеждах, пропитанных дегтем от заразы, в масках и с горящим трутом. Пугая
людей уже фактом своего появления, они крюками зацепляли тела погибших,
чтобы трупы не отравляли живых. Неужели такова теперь и его роль, неужели
это навсегда? Ведь впереди вечность.
Ангелам не больно, но как передать муку бессилия?
Вдруг решившись. Юрка двинулся к замку людоеда. Дома и улицы на его
пути в очередной раз изменились. С трудом, будто что-то мешало, не
поверху, а понизу, не на бреющем полете, а едва ли не по-пластунски
продвигался он теперь по узким улочкам. Уже не было вокруг толстостенных
домов с высокими потолками и окнами-бойницами, домов, похожих на тюрьмы.
Да они и были тюрьмами, эти дома, в которых проживали сплошные заложники
власти, - само проживание в подобном доме с чужой казенной мебелью и
пайком превращало человека в заложника, в фальшивого божка, чья жизнь -
сплошной праздник до срока. А в срок его режут. Иной обитатель такого дома
был бы счастлив сменить свои хоромы на влажный климат полуподвала. Но в
полуподвалы попадала впоследствии его семья, сползая с просторных высот во
влажные низы. Если не брали, разумеется, всех вместе... Юрка хорошо помнил
эти здания стиля архитектурных излишеств. Но их больше не было: вокруг
стояли одни лабазы и терема. Почему, кстати, так похожи эти два слова -
терема и тюрьма?
Замок венчал холм в центре города, на бетоне и средь бетона, и
непонятно было, выше он стал того высотного здания, которое заместил
собой, или остался прежнего роста, только смотрелся теперь совсем грозно и
неприступно. Хотя - двери были открыты. Но не было Юрке пути сквозь эти
страшные открытые двери. И не миновать их было, наверное. Двери манили, но
и отталкивали. Значит, все еще не пора.
Почему, собственно, его так тянет именно в страшный замок?
- Вадим! - позвал Юрка. - Вадим, отзовись!
Он перенесся от страшных дверей в унылую комнату, где Вадим лежал на
постели, а на табуретке рядом с ним была разложена нехитрая трапеза,
"цыбуля з олиею" на местном наречии, еда постная не из-за поста, а от
бедности и непритязательности.
Юрка пробросился по комнатенке туда-сюда, чтобы снять инерцию полета, и
опустился на хилый табурет рядом.
- Ты ешь, ешь, - сказал он.
Сидел он теперь больше для удобства собеседника, чем для своего
удовольствия. Он уже привык свободно размещаться в пространстве, просто
понимал, что доверительного разговора не выйдет, если явится он Вадиму во
весь рост, во всем блеске своем.