"Евгений Сыч. Еще раз (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- В каком смысле?
- В самом прямом. Будто не только что разбился, а лет двадцать
мертвый. И фонит так, что радиометр зашкаливает. Представляете?
Атмосфера события на площади накалялась. Все зашевелились, когда в
пыльном мареве, на одной из дорог, ведущих к головному институту,
показался черный автомобиль - как сгусток материализовавшейся воли
собравшихся. Но это всего лишь прибыл один из собкоров центральной газеты,
пронюхавший о жареном, и с ним - невзрачная женщина, испуганная до
неприличия: вдова, вторая жена. Они прошли через парадный подъезд, ни с
кем не поздоровавшись.
- Однако прав был Мисюра, бардачок-с, - холуйски бросил кто-то
обрубленную трусостью фразу.
И каждый услышал, каждый нехорошо усмехнулся про себя. Никто ничего
не сказал в ответ. Все душевные силы были сконцентрированы на одном:
ждали.
Но мы не станем ждать вместе с ними. Рассказчик ни в коей мере не
собирается интриговать или мистифицировать читателя. Катафалк
действительно придет, и разомлевшая, но сразу оживившаяся толпа пройдет за
гробом на кладбище по белым от солнца улицам. Не будет уже иметь значения
то, что гроб не только закрыт, но и запаян - ибо это цинковый гроб. В
данной ситуации важен не гроб, а символ, и как символ бывший главный
энергетик страны был еще достаточно силен, чтобы вести их всех за собой.
Правда, многие искренне считали, что их цель - пройти за катафалком,
оказав тем самым свое уважение покойному. Но попробовал бы кто-нибудь не
пустить их на кладбище, после того как будет пройден длинный и скорбный
путь! Цинковую крышку гроба украсят великим множеством цветов, тем более
что весна выдалась жаркая и цветы исключительно дешевы.
Но если для соратников и коллег наиболее значим тот факт, что Мисюра
умер, то для нас с вами, полагаю, интереснее другой факт: что он умер
вторично. Скажу сразу: первая смерть наступила вследствие лучевого
поражения, так что в досужих разговорах о радиации на месте второй смерти
- в автомобильной катастрофе вполне может быть известная доля правды. Это
покажется, вероятно, фарсом, но так уж получается всегда во второй раз.
Вторая жена, вторая смерть... Любая повторенная трагедия приобретает
некоторый оттенок комизма.
Впрочем, о порядковом номере смерти Мисюры из живущих знали только он
сам да еще один человек, Марьюшка, Мария Дмитриевна Копылова. С первой
женой Мисюры, тоже Марией Дмитриевной, ее не следует смешивать, позднее
это разъяснится. Рассказчик отнюдь не собирается сбивать читателя с толку
этим повтором имен, просто так уж случается иногда; вон у Гоголя, из
шинели коего все мы вышли, сошлись как-то вместе три Пысаренки и все трое
сложили головы в бою.
Куда в момент второй и окончательной кончины Леонида Григорьевича
подевалась утонченная его бывшая жена, которой так пошло бы черное вдовье
платье с серебряной вышивкой-монограммой на рукаве, рассказчик и сам точно
не знает, да и старается не вникать, убежденный, что причастны к этому
темные астральные силы, способные увести в сторону, закружить, заставить
топтаться на месте. Нет уж, оставим их до поры в покое.
Что же касается Марьюшки, то без нее просто не могло бы быть этого
рассказа. Поэтому перенесемся из дня сегодняшнего в день вчерашний.